Конкэ. Сражение под Капоретто (1917 г.). Часть третья. Развитие успеха, достигнутого в сражении

Как только был осуществлен прорыв итальянского фронта, последовало энергичное развитие успеха в намеченном общем направлении. Первоначальная австро-венгерская операция с ограниченной целью вскоре расширилась, постепенно вовлекая итальянские армии одну за другой в общее поражение стратегического масштаба.

Развитие успеха распадается на три периода:

Первый период — до Тальяменто (27–31 октября)

Не будучи в состоянии удержаться на рубеже сопротивления, итальянское главное командование в ночь с 26 на 27 октября отдало приказ об отходе за Тальяменто. Но ему не хватило ни времени, ни пространства, необходимых для того, чтобы провести этот отход в полном порядке. Неизбежным последствием стратегической [104] (оперативной) обстановки до начала сражения было то, что генерал Кадорна теперь совершенно утратил свободу действий. Между тем речь шла о том, чтобы поспешно отвести через мосты за Тальяменто массу в 1 000 000 бойцов и 400 000 беженцев, а также огромное количество артиллерии и всякого имущества.

Со своей стороны, австро-германское командование, которое первоначально стремилось дойти только до Тальяменто, стало постепенно расширять свой оперативный замысел. 14-я армия, выдвинувшаяся уступами вправо вперед согласно плану операции, была целиком введена в дело с целью овладеть переправами через Тальяменто и захватила огромную добычу.

Однако операция, которую она организовала на своем левом фланге, чтобы отрезать итальянскую 3-ю армию от мостов через Нижний Тальяменто, была предпринята слишком поздно и неточно рассчитана, почему и не имела успеха.

Приказывая 25-го вечером оказать отчаянное сопротивление и еще надеясь на то, что удается задержать противника в горах, генерал Кадорна не мог в то же время не предусматривать положения, при котором отход за Тальяменто станет неизбежным. А отход 2-й армии неизбежно должен был вызвать отход не только 3-й армии, но и корпуса Карнийского района и еще западнее — правофланговой группы 4-й армии.

В предвидении этого отхода, а также ввиду чрезвычайной медленности передвижений в высокогорных районах Карнии и Кадоре необходимо было заблаговременно произвести некоторые подготовительные перемещения в 4-й армии и в 12-м корпусе. Исходя из этого, Кадорна днем 26 октября дал приказ командующим Карнийским районом и 4-й армией немедленно снять с фронта наименее подвижную тяжелую артиллерию и самое громоздкое имущество. Артиллерия из Карнийского района была направлена через долину Арцино на правый берег Тальяменто, а из 4-й армии — па правый берег Пиаве в район Монтэбеллюна.

Командующему Карнийским районом было указано, что он должен принять меры к тому, чтобы в случае получения приказа об отходе начать этот отход с восточного участка {45}. Он должен был укрепить свою связь со 2-й армией, а для этого был усилен 63-й дивизией. Наконец, он должен был удерживать до последнего патрона форты Сфлинчис и Фесту (из которых первый командовал над слиянием долин Резии и Феллы, а второй — над слиянием долин Феллы и Тальяменто).

Командующий 4-й армией также должен был подготовиться на случай отхода на давно уже намеченный тыловой рубеж сопротивления — так называемую «желтую линию». Эта линия, образуя обширный предмостный плацдарм по дуге круга к северу от Пиеве ди Кадоре, прикрывала проход Мауриа и смыкалась [105] с фронтом Карнийских Предальп у перевала Рацце, к северо-западу от Ампеццо.

Преградив таким образом противнику выход как с перевала Мауриа на Пиаве, так и южнее, с перевала Фадальто на Понтенелле-Альпи, начальник генерального штаба надеялся отстранить всякую угрозу правому флангу 4-й армии. Он рассчитывал при этом, что после осуществления всех подготовительных мер 2-я и 3-я армии, Карнийская группа и 4-я армия окажутся развернутыми в тесном соприкосновении между собой по дуге круга. Если впоследствии им придется отходить дальше, до Пиаве, то они уже заранее будут расположены па равных расстояниях от своих первоначальных позиций. Следовательно, общий отход окажется строго согласованным, что в частности позволит предупредить просачивание противника через горные массивы.

С другой стороны, опять-таки в предвидении отхода, надо было своевременно оборудовать тыловой рубеж па Тальяменто. Для этого начальник генерального штаба в тот же день образовал под командой генерала ди-Джорджо корпус особого назначения, который должен был прикрывать переправы через Тальяменто от Корнино до Пинцано — в особенно важном районе, где эта река выходит из гор на равнину.

Надо признать, что при данной обстановке эта мера была чрезвычайно уместной и неотложной. Если бы противник внезапно овладел горой Маджоре, он оказался бы в 25 км от моста в Корнино, т. с. мог бы серьезно угрожать флангу 3-й армии, находившемуся в 60 км от Тальяменто. Более того, он быстрым продвижением мог бы упредить эту армию за Тальяменто на дорогах, ведущих к Пиаве.

Однако, хотя эта задача и имела первостепенное значение, итальянское командование лишено было возможности выбрать по своему усмотрению количество войск, необходимых для ее выполнения. У него оставались свободными только 20-я и 33-я {46} дивизии резерва главного командования, расположенные в тылу 3-й армии, в районе Пальмановы. Пришлось спешно перебрасывать их по Фриулъской равнине частью по железной дороге и на грузовиках, частью усиленными переходами походным порядком, поперек путей отступления 2-й армии, наперерез толпам беглецов и беженцев, рискуя вызвать этим их собственное разложение. Только 29-го вечером все части корпуса особого назначения прибыли на место. Надо считать чудом, что они сохранили внутреннюю спайку.

Тем временем в течение дня 26 октября поступали все более тревожные известия. Переход через глубокую долину Верхнего Изонцо не замедлил наступления противника. Итальянский 7-й корпус оставил горы Кум и Сан-Мартино. Намеченный последний рубеж сопротивления находился уже под угрозой со стороны горы Маджоре и горы Иоанац. Стало ясно, что преграда, поставленная [106] у подножия скатов в непосредственной близости к Чивидале, между горой Маддалессена и Кастэль-дель-Монтэ, не сможет задержать наступления противника.

При таких условиях правый фланг 2-й армии и левый фланг 3-й армии оказались под непосредственной угрозой охвата. Поэтому «как велики ни были опасность встревожить страну, страх перед распространением деморализации, ценность оставляемых запасов и все возрастающие трудности проведения отхода ввиду чрезвычайной ограниченности остающегося свободным пространства, — пишет генерал Кадорна, — нельзя было ни минуты медлить с отходом». И действительно, уже 26-го вечером он разослал многочисленные предварительные распоряжения. Узнав о занятии противником горы Маджоре, он немедленно — 27-го в 2 часа 30 мин. — отдал приказ об отходе.

Различные меры, предписанные главным командованием в предвидении отхода, касаются по существу проведения самого отхода, обеспечения переправы через Тальяменто и группировки, которую надо было создать на правом берегу этой реки.

В отношении проведения отхода указывалось: «Движение будет совершаться последовательными скачками под прикрытием сильных арьергардов, причем все четыре {47} армии должны оказывать сопротивление на удобных рубежах, производить все возможные разрушения и спокойно, медленно и твердо выполнять тесно согласованные перемещения».

Командующий Карнийским районом должен был начать отход со своего правого фланга так, чтобы прикрывать левый фланг 2-й армии и отойти на Карнийские Предальпы — правым флангом на гору Ковриа, к западу от Тразагиса, левым флангом, в связи с 4-й армией, — в Казера-Рацца.

4-я армия отходила на вышеупомянутую «желтую линию» (стык на левом фланге с 1-й армией у вершины Калодьеро, к северу от плато Азиаго). Ей же было приказано закончить» работы, начатые на горе Граппа 1-й армией.

2-я армия должна была организовать первый тыловой рубеж вдоль р. Торре. Западнее этой реки она должна была любой ценой удерживать арьергардами, составленными из специально отобранных войск, линию Люзевера (верховья Торре), Цуффине, гора Иоанац, Маддалессена, Пурджессимо, Кастэль-дель-Монтэ, Корада, Саботино (схема 10). Отход с этой линии должен был начаться с левого фланга, причем горы Кораду и Саботино надо было удерживать до последней минуты, чтобы обеспечить отход за Изонцо 6-го и 8-го корпусов. Эта армия должна была переправиться через Тальяменто на участке от (иск.) моста в Тразагисе (предоставленного 12-му корпусу) до (иск.) моста Дэлиция.

3-й армии было приказано согласовывать свои движения с движениями 2-й армии, причем последовательные скачки 2-й армии должны были предшествовать скачкам 3-й армии. Кроме того, она должна была внимательно следить за обеспечением своего [107] северного фланга и вывезти возможно большее количество артиллерии. Для отхода ей была отведена полоса от линии Пальманова, мост Дэлиция к югу.

С другой стороны, для обеспечения переправы через Тальяменто 2-й и 3-й армиям было приказано немедленно приступить к организации предмостных позиций, каждой в своей полосе движения. Устройство тет-де-пона у Пинцано 2-я армия должна была возложить на корпус особого назначения генерала ди-Джорджо. Тет-де-пон у Кодроипо был передан 3-й армии, [108] которая должна была использовать в качестве основного его гарнизона десять пулеметных рот пулеметной школы в Кодроипо.

Была указана следующая группировка войск на правом берегу Тальяменто после их отхода:

Обе армии должны были развернуть на Тальяменто только малокалиберную артиллерию и самую подвижную тяжелую артиллерию. Остальную артиллерию приказано было отвести на запад от Пиаве.

Главному интендантству {48} было предложено, чтобы оно, во-первых, отдало распоряжение об отходе интендантских учреждений армии и обеспечило поддержание порядка в тылах между Тальяменто и Пиаве; во-вторых, чтобы штабы 2-й и 3-й армий расположились, соответственно, в Порденоне и в Мотте за Тальяменто, а главная квартира переехала после полудня за Пиаве, в г. Падую, с командным пунктом в Тревизо.

Приказ об отходе, отданный генералом Кадорной, в общем отвечал обстановке. Линия Тальяменто была выбрана удачно. Незадолго до войны начальник генерального штаба генерал Поллио приказал в предположении конфликта с Австро-Венгрией создать фриульскую оборонительно-наступательную систему укреплений, состоявшую из двух долговременных предмостных позиций — в Кодроипо и Латизане, а кроме того, линию фортов на море — новом амфитеатре Сан-Даниэле, Рагонья. Правда, осенью 1915 г. все эти укрепления были разоружены в пользу действующей армии. Однако линия Тальяменто сохранила характер хорошей оборонительной позиции.

Этот приказ об отходе, хотя и несколько запоздавший, все же позволил спасти итальянскую 3-ю армию. Однако надо отметить, что не все содержавшиеся в нем распоряжения были в равной степени удачными.

Так, например, главное командование, прекрасно понимая значение предмостной позиции у Кодроипо, не предоставило в распоряжение командующего 3-й армией хотя бы минимального количества войск, необходимых для того, чтобы прочно занять ее.

Столь же неудачным оказалось распределение переправ через Тальяменто. В направлении с севера на юг имелись следующие переправы:

Между том 27-го утром мосты в Дэлиции и Кодроипо были отведены 3-й армии, тогда как в этот самый день противник должен был продвинуться за Чивидале именно по шоссе Чивидале, Кодроипо, а правофланговая группа 2-й армии в составе трех корпусов была еще развернута между Чивидале и горой Саботино, в 20 км от Чивидале. Такое распределение мостов означало, что три корпуса правофланговой группы вынуждены будут двигаться вдоль фронта на север очень кружным путем в непосредственной близости от противника. А это значило, что на них возлагалась невыполнимая задача.

Мост Дэлиция настолько естественно входил в полосу 2-й армии, что в ночь с 27-го на 2Я-е штаб этой армии сам расположился в Кодроипо.

Распределение, установленное главным командованием, отнюдь не было вынужденным, так как в конце концов, как мы покажем ниже, ни одна часть 3-й армии не воспользовалась мостами Дэлиция, Кодроипо. Но это распределение вызвало неописуемое скопление войск на подступах к Кодроипо, было причиной прорыва на правом фланге 2-й армии и едва не повлекло за собой гибель всей этой армии.

Подобное распределение объясняется, вероятно, слишком большой спешкой в штабе главнокомандующего, которому 27-го утром пришлось рассылать приказы в том виде, в каком они были заготовлены накануне, без тщательного приведения их в соответствие с происшедшим изменением обстановки.

Эту ошибку следовало исправить на следующий же день. Во всяком случае мост Дэлиция необходимо было передать в распоряжение 2-й армии, сразу как только узнали, что мосты, наведенные непосредственно выше него, снесены паводком.

А для этого главное командование должно было вовремя отдать распоряжения.

Между тем 27-го вечером генерал Кадорна переехал со всем своим штабом в Тревизо, в 120 км к западу от Удине. Он считал, что оттуда ему будет удобнее согласовывать действия своих отступающих армий. Но на таком расстоянии он потерял связь с войсками, исключительно быстро менявшими обстановку, и не смог внести необходимые поправки в первоначально отданные распоряжения.

Быстрый отъезд итальянской главной квартиры в тыл был, конечно, неизбежен, но все же это перемещение должно было бы происходить поэшелонно, так, чтобы командование все время было [110] в состоянии принять меры в случае возникновения связанных с отступлением трудностей, заранее не поддающихся учету.

Сверх того, слишком большое удаление главного командования не могло само по себе не оказать гибельного влияния и не усилить общего пессимизма в войсках.

На основании директив генерала Кадорны, генерал Монтуори и герцог Аоста, в свою очередь, отдали свои приказы об отходе. И тот и другой постарались первым долгом обеспечить бесперебойное прохождение главных сил своих армий.

Для облегчения управления войсками генерал Монтуори прежде всего разделил левофланговую группу 2-й армии на две частя; теперь он имел три группы:

Это разделение армии было бы только выгодным, если бы командные пункты командиров крупных соединений находились в пределах досягаемости от войск. На самом же деле новая промежуточная командная инстанция явилась лишней причиной задержек в работе связи.

Затем Монтуори организовал подчиненную генералу Сагромозо оборонительную линию на р. Торре, которую должны были удерживать:

Что же касается передовой линии, указанной генералом Кадорной (от Люзеверы через Маддалессену до Корады), то ее намечали занять силами по десяти батальонов от каждого корпуса. Эти батальоны должны были поддерживаться только горной артиллерией, так как остальная артиллерия должна была спешно отходить за Тальяменто. С наступлением темноты войска, занимавшие передовую линию, должны были отойти за р. Торре.

Герцог Аоста установил следующий порядок отхода своей 3-й армии.

Предшествуемые артиллерией и обозами с самым ценным имуществом, войска должны были день и ночь отходить на Тальяменто: 11-й корпус — в общем направлении на Кодроипо, 13-й — на Мадризио, 23-й — на Латизану. Движение приказано было начать 27-го вечером, при заходе солнца.

Это движение должен был прикрывать (сперва фронтом на восток) арьергард в составе 4-й дивизии (25-го корпуса) и 1-й кавалерийской дивизии. [111]

Кроме того, каждый корпус оставлял по одной бригаде на линии Пальманова, Торре-Цунне, а 33-я дивизия 25-го корпуса должна была оборудовать для обороны русло речки Кормор.

Отход армии должен был прикрываться (фронтом к северу) 8-м корпусом (7, 48 и 59-я дивизии), которому было поручено непосредственно охранять северный фланг 3-й армии, а также обеспечивать во время всего передвижения тесную связь со 2-й армией, следя особенно за тем, чтобы противник не упредил 3-ю армию на мостах через Тальяменто».

27 октября

В течение этого дня 2-я армия отходила левофланговой и центральной группами за Торре, оставив свои арьергарды на указанной линии (схема 11).

Но 14-я армия противника, развивая свой успех, прорвала этот рубеж сопротивления: на севере — в направлении на верховья Торре и в центре — на линии Чивидале, поставив таким образом в опасное положение правофланговую группу 2-й армии.

Развивая свой успех, австро-германская 14-я армия захватывает выходы на равнину.

Известия, полученные германским командованием вечером 26 октября, были вполне удовлетворительными. В них сообщалось, что на крайнем правом фланге австро-венгерская 10-я армия начала движение вперед. Направо была захвачена гора Маджоре. В центре наступающие войска подходили к Чивидале. В тылу противника, от Тарченто до Чивидале, незаметно ни крупных скоплений войск, ни движения по железным дорогам. Почти повсюду итальянцы свертывают свои радиостанции. Перед фронтом 2-й и 1-й армий Изонцо уже отмечены признаки готовящегося отступления итальянцев.

Победа не вызывала сомнений. Повидимому, эта уверенность распространилась на весь фронт Изонцо {49}.

Стремясь как можно скорее использовать успех, командующий 14-й армии спешит отдать приказ о преследовании. Однако он предоставляет операции развиваться па основе распоряжений, отданных накануне, и пока что не вносит никаких изменений в общую группировку армии. Последнее решение объясняется, в первую очередь, разногласием, возникшим между генералом Беловым и австрийским главным командованием. Желая обеспечить австро-венгерским армиям главную долю престижа и выгод от одержанной победы, австрийское главное командование, находившееся в Бадене, близ Вены, предложило в этот день передать австрийской 10-й армии войска группы Крауса, действовавшие в долине р. Феллы. [112]

Кроме того, оно, вопреки прежним стараниям направить удар 14-й армии как можно больше на юг, теперь пожелало повернуть ее на запад, чтобы иметь возможность ввести в дело австрийские армии. С этой целью оно приказало расширить полосу 2-й армии Изонцо до линии высоты 1114 (на Коловрате), Аццида, Чивидале.

Но генерал Белов не мог согласиться ни на реорганизацию командования, ни на ослабление своей правофланговой группы

в пользу австро-венгерской 10-й армии как раз в тот момент, когда предпринятая операция начала приносить плоды. Он не мог также допустить на своем левом фланге изменения границы, которое заставило бы отвести во вторую линию, за 2-ю армию Изонцо, группы Беррера и Скотти в то время, как они следовали по пятам за противником. Из этих соображений он решил отложить перегруппировку армии до выхода ее на равнину.

К тому же всякое изменение этой группировки в данный момент было бы невозможно из-за продолжающегося загромождения тыла 14-й армии. Обе дороги, ведущие в Тольмино, были по-прежнему герметически закупорены: северная, предоставленная 14-й армии, из-за недостаточности подступов к понтонному мосту у Тольмино (болотистая местность), южная — вследствие узости улиц в деревне Санта-Лючиа, не говоря уже о скоплении обозов и транспортов, принадлежавших 14-й армии лишести дивизиям 2-й армии Изонцо, уже направленным на западный берег Изонцо.

Дело дошло до того, что дивизии резерва 14-й армии нельзя было ни двинуть на фронт, ни отвести в тыл для переброски в Тироль. С 24 октября две из них еще ни на шаг не сдвинулись с места, а 13-я, которая с 25-го была подчинена генералу Штайну, 27-го вечером еще не успела целиком собраться у Вольцаны.

Какое поле действий представлялось бы в долине Изонцо для итальянской бомбардировочной авиации, если бы с 26 октября немцы не обеспечили себе господства и в воздухе!

В довершение всего подвоз снабжения к 14-й армии совершенно прекратился. Благодаря итальянским складам, попавшим в ее руки, продовольственное снабжение войск было более или менее обеспечено, но снабжение огнеприпасами внушало с каждым часом все большую тревогу. Скорейший выход из гор стал для этой армии жизненным вопросом.

Вот почему генерал Белов в директиве на 27-е счел необходимым для развития успеха ограничиться распоряжением «продвигаться вперед насколько хватит сил» («Was die Beint leisten» — насколько хватает ног).

Действительно, в этот день австро-германские атаки велись чрезвычайно активно. Однако результаты их могли быть гораздо значительнее, если бы пехотные дивизии располагали артиллерией. Но за весь день большая часть их смогла подтянуть вперед лишь по нескольку горных батарей, а иногда только по нескольку орудий с ничтожным количеством огнеприпасов.

Так как итальянская передовая линия тоже была поддержана лишь незначительным количеством горной артиллерии, то можно [113] сказать, что 27 октября характеризуется почти исключительно пехотными боями в горах.

При таких условиях австро-германские войска, стремившиеся как можно скорее выйти на равнину и окрыленные успехом, без труда выполнили эту задачу.

В группе Крауса дивизия «Эдельвайс», а также левофланговые части 10-й армии, задержанные метелью, были вынуждены обозначать шаг на месте на линии перевала Невеа.

Южнее их егерская дивизия, наткнувшись на спешно брошенные навстречу ей итальянские подкрепления, продвинулась несколькими колоннами в направлении на Резиутту и подошла к окраинам Сан-Джорджо. Не будучи специализирована для войны в горах, она с величайшим трудом продвигалась по горам, теряя людей и имущество. Ее полк полевой артиллерии не смог перевалить через гребень к северу от Уччеа и вернулся назад, чтобы догнать дивизию лишь через несколько дней длинным кружным путем через долину Натизоне. В течение дня дивизия располагала только пятью горными орудиями с сорока снарядами. Ее левый боковой отряд, маневрируя небольшими группами, перевалил через седло Танамеа, к северо-востоку от горы Маджоре, и продвинулся к Форчелла-Музи, в общем направлении на Венцону.

22-я дивизия, совершенно лишенная артиллерии (вьючные мулы не смогли преодолеть заграждений, созданных итальянцами в Платискисе), захватила горы Кавалло и Цуффине и, несмотря на несколько контратак, начала спускаться на равнину.

50-я дивизия тоже с трудом, так как не имела артиллерии, захватила высоты Карницы, к западу от горы Иоанац, занятые жалкими остатками четырех итальянских полков, принадлежавших к трем различным бригадам. Вечером она спустилась к Аттимису.

В группе Штайна части настолько перемешались за ночь пребывания в долине Натизоне, что командир корпуса был вынужден лично вмешаться, чтобы восстановить некоторый порядок.

Обе части первой линии — 12-я дивизия и «Альпийский корпус» — снова испытали на себе непреодолимую притягательную силу, которую имеют долины, а также города (в данном случае Чивидале). Хотя Чивидале находилась вне полосы наступления группы Штайна, «Альпийский корпус», по собственной инициативе, предпринял ускоренную атаку на этот город по западному берегу Натизоне. Генералу Штайну не без некоторого замешательства удалось отчасти вернуть свои дивизии на линию указанных им объектов наступления от горы Иоанац до горы Маддалессена.

Левая колонна «Альпийского корпуса», благодаря дерзкому маневру командира одной из рот, захватила укрепленную позицию на. горе Маддалессена (800 м). Рота, в точности повторив прием, примененный на высоте 1114, на Коловрате, взобралась со скалы на скалу по обрывистому скату горы в необстреливаемом секторе и захватила обороняющихся врасплох.

К концу дня 12-я дивизия и «Альпийский корпус» вышли на равнину — первая в Фаэдисе, вторая непосредственно к северу от [114] Чивидале; 117-я дивизия следовала во втором эшелоне; 13-я дивизия резерва все еще находилась в Вольцане.

В полосе наступления группы Беррера лежали Чивидале и гора Пурджессимо. Конечным объектом наступления в этот день был город Удине. Эта группа натолкнулась на энергичное сопротивление, которое удалось преодолеть только благодаря лихорадочной деятельности; полковники и генералы лично руководили войсками, находясь во главе своих частей и соединений.

200-я дивизия, сперва задержанная уличным боем в Ацциде, затем остановленная огнем противника с ее левого фланга — с горы Пурджессимо, была вынуждена дожидаться продвижения 26-й дивизии.

Последняя, совершив долгий и тяжелый переход, энергично атаковала без артиллерии укрепленный хребет горы, Пурджессимо. Она отразила целый ряд ожесточенных контратак со стороны иод-креплений, присланных итальянской 62-й дивизией (генерала Цоппи), которую она окончательно выбила из позиции, проведя бой ручными гранатами. Тем временем (около 16 часов) 200-я дивизия вступила в Чивидале. Отсюда, не отдохнув и не получив снабжения, под проливным дождем, несмотря на крайнюю усталость, 26-я дивизия немедленно двинулась двумя группами на Удине. К полуночи было приказано остановиться на привал в нескольких километрах от этого города, так как бойцы, окончательно выбившиеся из сил, валились с ног прямо в грязь.

Группа Скотти наносила главный удар на гребень у Кастэль-дель-Монтэ. Немного севернее этой деревни находится позиция, которая давно была оборудована отличными бетонированными окопами. Итальянцы некоторое время энергично оборонялись там и провели несколько кровопролитных контратак. Но вечером 5-й прусской дивизии удалось подвести несколько полевых орудий и в конце концов обойти позицию на ее открытых флангах. Было захвачено 3 000 пленных и 20 пулеметов.

Восточнее 1-я дивизия медленно продвигалась по долине Юдрио. При ней находились только две горные пушки. Трудности передвижения в этом районе так велики, что связь со штабом корпуса, переехавшим в Камбреско, обеспечивалась только несколькими конными посыльными. Движение дивизии замедлилось еще тем, что она подвергалась фланговому огню с гребня горы Корада, с правого фланга итальянской 2-й армии.

Именно эта итальянская правофланговая группа, до сих пор еще не тронутая и сама ведущая бой со 2-й армией Изонцо, получила приказ отойти только с наступлением темноты. К полуночи она без затруднений заняла указанную ей линию между Манцано на Натизоне и Изонцо, развернувшись, как сказано выше, фронтом на север так, чтобы наилучшим образом обеспечить отход 3-й армии. К концу движения ее левофланговый — 24-й — корпус тщетно пытался установить связь с центральной группой 2-й армии; быстрым продвижением в направлении на Удине группа Штайна далеко отбросила остатки 7-го и 27-го корпусов и таким образом окончательно отрезала группу Ферреро от главных сил 2-й армии. [115]

К вечеру 27 октября группировка итальянских сил к востоку от Чивидале представлялась в следующем виде:

Можно считать несомненным, что для лучшего согласования движений и усилий следовало с этого времени подчинить правофланговую группу 2-й армии командующему 3-й армией. Но 27 октября итальянская главная квартира переезжала в полном составе в Тревизо, поэтому за весь день 28 октября, отмеченный только знаменитой сводкой, извещавшей страну о поражении, она не внесла никаких изменений в свои прежние распоряжения.

* * *

Результаты, достигнутые к вечеру 26-го, открывали перед победителем новые перспективы. Генерал Белов считал, что настало время для попытки расшатать весь итальянский фронт от Тироля до моря. Допуская, что преследование, предпринятое непосредственно с востока на запад, окажется недостаточно продуктивным ввиду наличия на равнине таких серьезных преград, как Тальяменто и Пиаве, он полагал, что теперь будет предпочтительнее нанести главный удар на другом конце «клещей», а именно на фронте в Трентино.

О своем замысле он 27-го утром по телефону сообщил начальнику штаба генерала Арца, генералу Вальдштеттену, и предложил немедленно погрузить для переброски в Тироль по железным дорогам через Бреннер и Пустерталь находившиеся в тылу дивизии 2-й армии Изонцо.

В первую минуту генерал Вальдштеттен с восторгом ухватился за эту мысль. Но, немного погодя, он сообщил, что в данное время, ввиду пробки, образовавшейся в районе Изонцо, нечего и думать о какой-либо переброске сил. Дело в том, что в этот день как германское, так и австрийское главные командования еще но приняли решения и расходились во взглядах на дальнейшее развитие операций против итальянцев.

Германское главное командование обещало поддержку Австрии только для продвижения до Тальяменто. В этот самый день. 27 октября, германская главная квартира оказалась вынужденной, ввиду тяжелого поражения под Мальмезоном, приказать 14-й армии спешно отправить через Тарвис на французский фронт свою тяжелую артиллерию, минометы, а также часть войск. Только по личному настоянию Белова она согласилась отсрочить выполнение этого требования.

Со своей стороны австрийское главное командование колебалось между несколькими решениями.

Послать ли, как предлагал генерал Белов, сильные подкрепления фельдмаршалу Конраду для крупного наступления через Трентино? От этого плана отказались (либо ввиду загромождения [116] тылов, либо из опасения упустить реальную выгоду, погнавшись за тенью), и для своего наступления 10 ноября Конрад получил на усиление только две дивизии.

Ограничить ли развитие уже проводимой операции достижением берега Тальяменто или же продолжать ее по ту сторону этой реки?

Решение по этому вопросу было четко сформулировано австрийским командованием юго-западного фронта только 30 октября.

Тем временем, 27-го вечером намечается новая обстановка: правофланговая группа 14-й армии приближается к Джемоне, а ее левофланговая группа уже находится ближе к Тальяменто, чем итальянская 3-я армия и правое крыло итальянской 2-й армии.

Повидимому, теперь Белову представлялся удобный случай подойти к мостам раньше противника. Ведь если 14-й армии удалось бы упредить главные силы противника на переправах через Тальяменто, она могла бы, смотря по обстоятельствам, либо продвинуться дальше, прямо на запад, в направлении на Пиаве, либо, что было бы еще лучше, направив удар в образовавшийся разрыв, осуществить глубокий маневр охвата итальянской 3-й армии с тыла.

Этого плана и начал придерживаться с этого дня генерал Белов. С целью захватить мосты, прежде чем противник успеет разрушить их, он приказал 14-и армии наступать правым флангом на Корнино, а левым — на Кодроипо; корпуса должны были безостановочно продвигаться вперед, «не теряя времени на сбор разделившихся соединений», «не щадя последних сил людей и лошадей».

Это решение, несомненно, было безупречным. Однако на выполнение его должен был повлиять следующий основной недостаток. Первоначально операция была предпринята с очень ограниченной целью. Развиваясь, она выявила недостаточность некоторых материальных средств и к тому же в решающий для использования успеха момент вызвала совершенно несвоевременные колебания со стороны двойного командования.

28 и 29 октября

Трудности отступления итальянцев возрастали. Увеличивались и трудности преследования.

Итальянское отступление, начавшееся 27 октября, продолжалось без перерыва, днем и ночью, до утра 31 октября. В течение этих четырех суток огромная масса армии, перегруженная имуществом, накопившимся за 30 месяцев позиционной войны стесняемая беспорядочной толпой отбившихся от своих частей, число которых постепенно дошло до 300000 человек, задерживаемая 400000 беженцев, которые тащили с собой внутрь страны бесчисленное количество всякого рода поклажи и повозок, стремилась, [117] как поток, несущий всякие обломки, к немногочисленным мостам через Тальяменто.

Условия времени и пространства, численность войсковых масс, стратегическая, тактическая и моральная обстановка — все это способствовало созданию положения, не имевшего себе примеров в истории. Огромные трудности задачи еще усугубились проливными дождями. В ночь с 27-го на 28-е паводком на реке были не только уничтожены многочисленные броды, проходимые в обычное время, но также затоплен мост в Мадризио, разрушены два моста, наводившиеся к северу от Дэлиции, и снесен мост в Бонцикко. В распоряжении 2-й армии оставались только один нормальный дорожный мост, один железнодорожный для пеших и один пешеходный мостик.

За эти трагические дни итальянская армия понесла огромные потери в людях и в материальной части.

Однако надо отметить, что все же ей удалось многое сохранить и спасти. Катастрофу удалось удержать в известных пределах благодаря самопожертвованию некоторой части войск, особенно 1-й и 2-й кавалерийских дивизий, мужественно прикрывавших отступление, стойкости корпусов правофланговой группы 2-й армии, в том числе 24-го корпуса, и благодаря качествам 3-й армии, которая вышла из опасного положения, не потеряв внутренней спайки. Не участвовав в боях 24 и 25 октября, не испытав внезапного удара и разлагающего влияния тактического поражения. эти соединения сохранили и моральную устойчивость и боеспособность.

Надо также указать на обстоятельства, благоприятствовавшие итальянцам и способствовавшие до известной степени ослаблению энергии преследования.

Вся монотонная и однообразная равнина, простирающаяся от фриульских холмов до Изонцо, густо усеяна деревнями и перерезана оградами, так что атакующим войскам было трудно сходить с дорог для развертывания в боевой порядок перед атакой, тогда как обилие населенных пунктов, наоборот, облегчало оборонительные действия арьергардов.

Многочисленные потоки, реки и оросительные каналы, прорезывающие весь этот край и вздувшиеся теперь от дождей, также ограничивали число мест, где были возможны переправы. Торре, пересыхающий на большую часть года, был теперь большой рекой, а Тальяменто, через несколько рукавов которого в нормальное время можно было бы легко переправиться во многих местах, теперь образовал водную преграду шириной 1 000 м со стремительным течением.

Сама организация преследования со стороны австро-германских войск тоже вызывает несколько критических замечаний. Так, германское командование до последней минуты не знало о существовании пловучих мостов в Мадризио, Кодроипо, Бонцикко и дороги из Тразагиса в Корнино. Ввиду ли некоторой недооценки или ввиду очень плохой погоды, но неудовлетворительно была произведена воздушная разведка. [118]

Более того, совершенно отсутствовала конница: в 14-й армии было всего семь эскадронов, распределенных между корпусами. За неимением людей и лошадей австрийское главное командование не смогло удовлетворить в этом отношении требования генерала Белова. Поэтому на первых порах 14-я армия двигалась в направлении на Тальяменто до известной степени вслепую. Ей не хватало подвижных соединений и всякого рода технических средств: средств связи, понтонных парков, грузовиков. Все внимание было уделено тщательнейшей подготовке к сражению, а развитие успеха пришлось импровизировать.

Добавим еще, основываясь на словах генерала Крафта, что сама германская армия испытала на себе влияние, которое могут оказать на моральное состояние измученных войск внезапное изобилие всякого рода богатств и соблазнительные удовольствия прекрасной страны. При таких условиях было очень трудно организовать преследование, и для 14-й армии не было другого решения, как двигаться вперед, прямо перед собой.

Но именно вследствие того, что австро-германцы не сумели организовать этот маневр преследования, им не удалось отрезать итальянцев от Тальяменто.

В течение дня 28 октября нажим австро-германцев на всем фронте был не очень действительным, за исключением линии Торре, где итальянцы были смяты.

На севере итальянский 12-й корпус, растянувшийся почти на 100 км, ночью начал отходить. Его левофланговое соединение (26-я дивизия) отошло до долины р. Буше в направлении на Тольмеццо. В центре его 36-я дивизия без потерь очистила долины Донья и Рикколана; в первой наступление противника было задержано бурей, во второй — непроницаемым туманом.

На правом фланге 63-й дивизии, втянутой в бой к востоку от Венцоны, пришлось сдерживать главным образом части группы Видэна (дивизии «Эдельвайс» и егерская). Последние, распределенные на несколько колонн, еле продвигались по труднопроходимой местности, не имевшей никаких путей сообщения, кроме плохой вьючной дороги, которая, начинаясь в долине Уччеа, проходит по седлу Танамеа между массивами гор Маджоре и Музи, а затем ведет в долину Венцонацца, прямо на Венцону.

К концу дня между противниками установилось соприкосновение на линии Тарченто, Резиутта.

На юге итальянская 3-я армия без труда оторвалась от противника. Переправившись в течение ночи через Изонцо, она в полном порядке отходила походным порядком на Тальяменто, прикрывая с тыла и с северного фланга, как было приказано.

В центре, между 12-м корпусом и 3-й армией, левофланговая и центральная группы 2-й армии должны были, согласно приказам генерала Монтуори, удерживать линию Торре до вечера 29 октября. На следующий день был намечен их отход на линию Ратонья, Бассальяпента.

На этом участке фронта корпус Штайна был задержан на месте паводком на р. Торре. Однако разъезд из десяти всадников [119] довольно смело подошел к мосту в Сальте, чтобы помешать итальянцам взорвать заложенные подрывные заряды (это один из очень немногих эпизодов из действий конницы, о которых немцы упоминают при описании данной операции).

Но немного южнее корпусу Беррера удалось продвинуться значительно дальше вперед. 200-я дивизия сломила, сопротивление итальянского 7-го корпуса па мосту и в деревне Беиварс {50}.

Прорыв, произведенный 200-й дивизией, был расширен к югу 26-й дивизией, ворвавшейся в Удине. За час до того командир корпуса генерал Беррер, выезжавший вперед на автомобиле, нарвался на дозор противника и был убит у ворот города.

Итальянские войска повсюду отступали под прикрытием 2-й кавалерийской дивизии и арьергардов, одним из которых, состоявшим из двух батальонов, двух батарей и эскадрона, командовал сам командир корпуса.

Но на этой чрезвычайно закрытой местности нельзя было и думать о действиях крупной массой конницы. Поэтому ее использовали для непосредственного охранения колонн, чтобы обеспечивать пехотным арьергардам время, необходимое для занятия ими своих боевых позиций. Из нее же образовывались завесы на дорогах, ведущих из Удине на запад.

Задержка, которую испытали в этот день германские колонны из-за паводка на Торре и действий войск, прикрывавших отход, а также захват итальянских продовольственных складов и вообще продовольственных запасов, найденных немцами в фриульских городках, в значительной мере способствовали спасению итальянской 3-й армии {51}.

Невыясненность обстановки в районе горы Корада сначала вызвала некоторое замешательство и в корпусе Скотти. Крайняя левофланговая дивизия (1-я), которая должна была наступать в направлении на Кодроипо по дорогам, проходящим южнее Удине, выступила с некоторым опозданием. Затем она подверглась жестокой [120] контратаке с левого фланга левофланговыми дивизиями итальянского 24-го корпуса (в районе непосредственно к югу от Удине) и продвинулась вперед на, довольно ограниченное расстояние.

Несмотря на этот контрудар, прорыв итальянского фронта, наметившийся накануне, в течение дня расширялся, и теперь правый фланг итальянской 2-й армии оказался в очень опасном положении.

При такой обстановке генерал Монтуори просил у генерала Кадорны разрешения перевести некоторые из своих частей через мост Дэлицию. Но главное командование настаивало на точном выполнении распоряжений, отданных им 26-го вечером, объясняя, что «такая мера могла бы нарушить порядок движения 3-й армии, для спасения которой должно быть принесено в жертву все».

Но это означало, что надо принести в жертву правофланговую группу 2-й армии, так как теперь эта группа могла следовать только по дорогам, использованным 3-й армией, проходя даже за арьергардами последней.

В этот же день командование 14-н австро-германской армии решило перевести оперативную группу своего штаба в Чивидале.

29 октября общая обстановка представилась генералу Кадорне в настолько угрожающем виде, что он уже начал опасаться прорыва фронта в Трентино (схемы 12 и 13).

Германская 14-я армия обогнала правофланговую группу итальянской 2-й армии, но, но счастью, противник сам потерпел неудачу при попытке внезапно захватить мосты на Тальяменто.

На севере 12-й корпус продолжал отходить, не теснимый противником, и перешел всеми своими частями на правый берег Тальямепто. 63-я дивизия взорвала мост в Тразалисе. С этого дня для согласования действий 12-й корпус был подчинен командующему 2-й армией с задачей противиться проникновению противника через Карнийские Предальпы в направлении на фронт Маниаго, Корнино — проникновению, которое сделало бы невозможной оборону на линии Тальяменто, и в то же время тщательно преградить шоссе с перевала Мауриа в направлении на Верхней Пиаве.

4-я армия, вследствие отхода левофланговой группы 12-го корпуса, также отвела свой правый фланг на Казера-Рацца.

Во 2-й армии левофланговым и центральным корпусам — 4, 28. 7 и 27-му — были указаны направления движения на мосты в Корнино, Пинцано, бонцикко, но так как последний был за это время снесен, то почти вся эта группа отклонилась к северу. Были устроены две предмостные позиции: одна в Корнино, занятая бригадой «Сиракузе» (16-и дивизии), другая в Пинцано, занятая бригадой «Болонья» корпуса особого назначения. Но дороги к востоку от этих переправ были настолько забиты на протяжении нескольких километров, что прохождение главных сил было чрезвычайно затруднено. Тогда генерал Кадорна обратился ко 2-й армии с призывом во что бы то ни стало продлить сопротивление арьергардов, каких бы жертв это ни стоило. И арьергардам пришлось вести серьезные бои. К счастью, натиск противника на этом участке фронта был задержан из-за переправы [121] через Торре. Поэтому германская 12-я дивизия, переправившаяся в Сальте по понтонному мосту, только на следующий день смогла ввести в дело свою тяжелую артиллерию.

Со своей стороны, «альпийский корпус» получил на марше приказ захватить мост в Бонцикко. Он образовал для этого команду добровольцев, которою предполагал отправить на грузовиках. Но грузовики не удалось собрать. Поиск не был произведен, хотя группа пехоты, брошенная вперед утром, могла бы походным порядком дойти до Бонцикко в течение дня. Каких же результатов достигла бы кавалерийская часть, если бы она имелась!

Вечером левофланговая и центральная группы итальянской 2-й армии подошли к окраинам Сан-Даниель, прикрываемые 2-й кавалерийской дивизией и батальонами берсальеров-самокатчиков. Германский корпус Штайна вошел в тесное соприкосновение с противником, имея свои центр в районе Фаганья.

Очень тяжелая обстановка создалась для итальянцев. Голодные части 3-й армии иача ш переправляться через Тальяменто. Все ее движение в общем совершалось почти в предписанном ей порядке: на р. Кормор были выставлены гарнизоны для обеспечения отхода, а арьергарды расположились фронтом на восток и на север (последние в основном состояли из 1-й кавалерийской дивизии и двух дивизий 8-го корпуса). Зато правофланговой группе 2-й армии пришлось испытать величайшие затруднения. Дело в том. что в тылу этой группы находился особенно уязвимый район Кодроипо. Кодроипо лежал на оси движения из Удине на Тревизо, и эта ось являлась естественным направлением удара для противника.

Кроме того, в силу своего центрального положения мосты у Кодроипо с самого начала отхода неудержимо притягивали к себе и тыловые службы, и бойцов, отбившихся от своих частей, и воинские части, потерявшие ориентировку, и беглецов, и беженцев. Вследствие скопления войск и повозок в районе этих мостов царил неописуемый беспорядок.

Было чрезвычайно важно иметь впереди Кодроипо очень прочно оборудованную предмостную позицию. Но так как меры, принятые в этом направлении, запоздали и были недостаточны, то этой прочной оборудованной позиции не было и в помине. Пришлось импровизировать ее под давлением противника.

Правофланговая группа 2-й армии, непосредственно подчиненная генералу Ферреро, состояла, как сказано выше, из трех корпусов, а именно, считая справа налево: из 6, 2 и 24-го. В последнем насчитывалось шесть дивизии, три, органически входившие в его состав (10, 30 и 47-я), и три, принадлежавшие к 27-му корпусу, но примкнувшие к 24-му во время отхода (65, 68 и 49-я).

Все эти корпуса отходили: 2-й корпус — на Пальманову, причем одна из его дивизий (67-я) была спешно брошена через Бассальяпенту в направлении на Кодроипо; 6-й корпус отходил на Мортэльяно. Что же касается 27-го корпуса, то его нештатные дивизии отходили в направлении на Кодроипо, а остальные три временно оставались в соприкосновении с противником к югу от Удине, а 9-го [122] утром последние образовали своего рода заслод, расположившись фронтом к северу, примерно на линии Пазиан, Пальманова.

Может быть, в это время большая часть группы Ферреро еще могла бы переправиться через Тальяменто по мостам в районе Кодроипо и таким образом избежать катастрофы. Но эти мосты были отведены Кадорной армии герцога Аоста, а последним — 11-му и 8-му корпусам. Кроме того, начальник генерального штаба дал всем основную задачу — как можно дольше оказывать сопротивление, чтобы прежде всего прикрыть отход 3-й армии. Поэтому, проникнувшись этой мыслью, генерал Ферреро заботился в первую очередь об организации дальней обороны предмостной позиции у Кодроипо. Для этого он отвел свои свободные соединения на линию Коллоредо, Кампоформидо, Поццуоло, расположив 67-ю [123] дивизию 2 го корпуса к северу от шоссе на Удине, 49-ю и 65-ю дивизии 24-го корпуса — по обе стороны шоссе и к югу от него, откуда последняя дивизия через 47-ю и 1-ю кавалерийские дивизии держала связь с главными силами 8-го корпуса, расположенного на речке Кормор.

Выполнение этих передвижений, самих по себе сложных и запутанных, было сильно задержано нажимом корпусов Скотти и Беррера (теперь — корпуса Хофакера). Правофланговая 200-я дивизия корпуса Хофакера устремилась ночью в прорыв, образовавшийся в направлении на Бонцикко, и там сменила «Альпийский корпус», свернувший теперь на Пинцано. Еще до рассвета она попыталась смелым поиском утвердиться на западном берегу Тальяменто. Ей уже почти удалось сделать это, но оказалось, что мост разрушен у того берега на протяжении около 40 м и переправиться по нему невозможно. За отсутствием материалов для восстановления моста, за отсутствием артиллерии, а также ввиду недостатка сил (так как в некоторых ротах оставалось, кроме пулеметчиков, по 20 стрелков), форсировать реку открытой силой казалось совершенно безнадежным предприятием.

Тем не менее командующий 14-и армией вопреки приказу генерала Хофакера о наступлении на Латизану, отдал распоряжение возобновить начатую атаку на следующее утро, 30 октября.

Южнее 26-я дивизия корпуса Хофакера, а также 5-я и 1-я дивизии корпуса Скотти наступали в направлении на Кодроипо. 26-я — севернее шоссе, 5-я — по шоссе, 1-я — уступом назад (южнее). Хотя и задержанные сопротивлением итальянцев, они продвинулись на Бассальяпенту, вынудив итальянскую 67-ю дивизию, охваченную с северного фланга, отойти вечером на Кодроипо, где это соединение и переправилось ночью через реку.

Этот отход обнажил левый фланг 24-го корпуса Однако, искусно поддерживаемый конницей, 24-и корпус продолжал выполнять свою задачу но преграждению пути противнику, фронтом на восток, на линии Поццуоло.

В итоге, 29 го вечером обстановка представлялась в следующем виде:

С итальянской стороны. 12-й корпус отошел на Карнийские Предальпы.

3-я армия в полном порядке переправлялась через Тальяменто. Но во 2-й армии, имевшей гораздо больший численный состав, левый фланг и центр были опрокинуты на Пинцано, тогда как правый фланг еще был выдвинут на Поццуоло. Казалось, что эта армия обречена на гибель. Начальник генерального штаба, продолжая отзывать сопротивление на Тальяменто, начал думать об общем отходе за Пиаве, оборону которого он предполагал возложить на 3-ю и 4-ю армии.

В это время Кадорна настолько опасался скорого наступления на фронте в Трентино, что предложил командующему 3-й армией подготовить переброску одной группы войск в Бреш и другой — на Виченцу, образовав их путем выделения частей из первых же освободившихся соединений. [124]

С австро-германской стороны. На севере австрийская 10-я армия наступала на верховья Тальяменто. На юге группа армий Бороевича, за которой очень медленно поспевали ее артиллерия и службы, уже запоздала на сутки против плана. 2-я армия Изонцо выходила на Кормонс, выдвинув правый фланг уступом вперед к югу от Удине. 1-я армия Изонцо застряла при переправе через Изонцо, очень затрудненной паводком.

В центре из двух группировок 14-й армии правая теснила противника к Пинцано, левая готовилась наступать на Кодроипо и Латизану.

30 и 31 октября

30 октября кризис итальянской армии достиг своей кульминационной точки. На севере укрепления, сооруженные к востоку от Рагоньи, значительно способствовали прикрытию отхода. Но южнее, за отсутствием прочной предмостной позиции перед Кодроипо, положение становилось все более трагическим. И только 31 октября утром остатки итальянской армии окончательно переправились через Тальяменто.

За эти два дня австро-венгерская армия опрокинула арьергарды противника и захватила огромное количество пленных и трофеев; однако ей не удалось ни переправиться через реку, ни отрезать 3-ю армию противника от мостов через Нижний Тальяменто.

Нечеткая форма операций за 30 и 31 октября объясняется распоряжениями, отданными 29-го вечером командующим 14-й армией, который преследовал одновременно две цели: с одной стороны, Белов хотел возобновить атаку открытой силой на мосты через Тальяменто, чтобы как можно скорее получить возможность начать преследование противника на правом берегу; по его мнению, уничтожения итальянской армии можно было добиться только таким путем; с другой стороны, он желал в то же время провести обходный маневр на Латизану. Но этот второй маневр является уступкой с его стороны по отношению к другому замыслу, зародившемуся у генерала Хофакера.

По мнению Хофакера, после неудачи внезапной атаки не надо было больше задерживать войска для захвата открытой силой переправ через Тальяменто. Наоборот, надо было попытаться уничтожить итальянскую 3-ю армию, пока она еще находилась на восточном берегу реки, а для этого немедленно бросить все свободные силы наперерез путям отступления противника, в направлении на Латизану. С этой целью генерал Хофакер по собственной инициативе прекратил 29-го пополудни дальнейшие попытки форсировать реку. Более того, посоветовавшись с начальником штаба 14-й армии генералом Крафтом, который в принципе согласился на этот план при условии утверждения его Беловым, Хофакер приказал обеим своим дивизиям (200-й и 26-й) и 5-й и 1-й дивизиям корпуса Скотта приготовиться немедленно [125] двигаться на мосты в Латизане, где лежал последний {52} путь отступления, которым могла бы пользоваться итальянская армия, начиная со следующего дня.

Эти распоряжения уже начали приводиться в исполнение, когда Белов вернулся в свой штаб, в Чивидале. Ознакомившись с обстановкой, он отверг точку зрения генерала Хофакера и, оставаясь верным своему замыслу глубокого маневра окружения итальянской 3-й армии, счел за лучшее двигаться как можно скорее прямо за Тальяменто. Поэтому он приказал корпусу Хофакера возобновить на следующий день своими обеими дивизиями атаки в западном направлении и форсировать реку.

Однако замысел генерала Хофакера все же казался ему заслуживающим внимания на случай, если намеченные атаки будут безуспешны. И он приказал двум дивизиям корпуса Скотти, усиленным 117-й дивизией, свернуть на следующее утро в направлении на Латизану.

На Латизану, таким образом, должны были в конце концов наступать три дивизии, т. е. почти столько же, сколько предполагалось по замыслу Хофакера, который намечал для этого четыре дивизии.

Однако, если в отношении численности сил обе операции можно сравнить между собой, то по существу они были очень различны: по замыслу Белова, тактический результат был по-прежнему подчинен стратегической (оперативной) цели и удар был направлен с северо-востока на юго-запад. По мысли же Хофакера, следовало добиваться немедленного тактического успеха: удар был направлен с севера на юг перпендикулярно к путям отступления противника, т. е. в наиболее действительном с тактической точки зрения направлении.

В статье, опубликованной в 1921 г. {53}, Хофакер утверждает, что осуществление его плана привело бы 14-ю армию к решающему успеху «в стиле сражения под Каннами». С этим можно спорить. Маневр, задуманный Хофакером, несомненно, дал бы крупные результаты при наличии войск, оснащенных всей современной техникой. Но в 1917 г. наступавшие германские войска имели мало артиллерии, снарядов и были численно слабы. Кроме того, очень закрытая местность с размокшим от дождей грунтом была довольно неудобна для быстрого преследования. При таких условиях маневр Хофакера, несомненно, увеличил бы общую растерянность в рядах итальянской армии, но нельзя утверждать, как это делает Хофакер, что немцы дошли бы до шоссе на Латизану.

Если же предположить, что австро-германская 14-я армия была бы хорошо оснащена для преследования, то приходится признать также, что в этом случае Белов мог бы форсировать Тальяменто. А тогда его маневр был бы еще более действительным, чем маневр [126] Хофакера, так как он имел целью добиться в стиле Шлиффена охвата флангов противника во всю глубину группировки последнего.

Как бы то ни было, приказ генерала Белова на 30 октября сводится к следующему.

Рубеж наступления для корпусов Крауса, Штайна и Хофакера — правый берег р. Тальяменто от подножия Карнийских Альп до Сан-Вито (к западу от Кодроипо).

Объект наступления корпуса Скотти — Латизана. В течение дня корпус Крауса довольно медленно, как и накануне, продолжал наступательный марш в западном направлении. В своем труде, посвященном описанию операции {54}, генерал Краус выражает сожаление по поводу того, что в эти дни он лично не выезжал достаточно далеко вперед и, следовательно, не мог наилучшим образом направлять свои колонны и ускорять их движение.

Егерская дивизия, которая должна была овладеть горой Симсоне и фортом Феста на западном берегу Тальяменто, не смогла переправиться через реку, ввиду разрушения моста в «Станционеперля-Карния». 22-я дивизия нащупывала переправы в Озонно и Венцоне. Остальные части корпуса Крауса выступали с линии Джемона, Тарченто и натолкнулись на предмостную позицию у Карнино.

Южнее часть группы Штайна натолкнулась на предмостную позицию у Пинцано. 12-й дивизии удалось искусным охватывающим маневром взять деревню Сан-Даниэле, но ее атака на Рагонью не имела, успеха.

Почти везде до моста в Дэлиции германские войска вышли на берег Тальяменто, но все их попытки переправиться через реку были тщетными: правый берег занят противником, а понтонных парков не было {55}. «Альпийский корпус» был подтянут к северу, но и следующий день его тяжелая артиллерия не в состоянии была подготовить атаку моста в Пинцано.

Впрочем, все внимание командования было сосредоточено в этот день на Кодроипо. На этом участке фронта положение группы Ферреро и итальянских арьергардов стало совершенно критическим не только вследствие их удаленности от Тальяменто, но и, главным образом, ввиду слабости предмостной позиции перед Кодроипо.

Итальянской армии удалось избежать смертельной опасности только благодаря имевшейся в этот день несогласованности действий 14-й армии и 2-й армии Изонцо и потому, что для спасения армии некоторые части ее, и в том числе 1-я кавалерийская дивизия, были полностью принесены в жертву.

Согласно распоряжениям, полученным в ночь с 29-го на 30-е и отменявшим прежние его распоряжения, генерал Хофакер снова двинул:

Наступление 200-й дивизии в направлении на Дэлицию закончилось только захватом большого количества пленных (около 12000 человек). В направлении на Кодроипо произошли более сложные события.

Заторы вокруг этого местечка стали совершенно безнадежными. Теперь уже не только дороги были забиты повозками, двигавшимися в 3-4 ряда. Весь прилегающий район был сплошь покрыт бесчисленными повозками, орудиями, зарядными ящиками, пулеметами, автомобилями, грузовиками, полевыми госпиталями, понтонными повозками, застрявшими в грязи и брошенными. Огромное количество солдат, отбившихся от своих частей, тесно перемешалось о уходившим в тыл гражданским населением. Беспорядок был такой, что всякая воинская часть, отважившаяся вступить в этот район, подхватывалась волной, уносилась ею и неизбежно разлагалась.

Организация обороны предмостной позиции у Кодроипо оставляла желать много лучшего. Особенно нечетко и путанно было организовано там управление: имелось много лишних командных органов, порядок подчинения не был точно определен. Так, до 28 октября ближней обороны мостов почти не существовало. 28-го она была возложена на группу силой около 4000 человек, принадлежавших к самым разнообразным частям. Днем 29-го командование предмостной позицией переходило последовательно к генералам Фантони и Альмарди, которые сами были подчинены третьему начальнику — генералу Латини. На последнего же была возложена оборона Тальяменто на всем фронте 3-й армии. 30 октября были произведены новые изменения: была организована оборона второй линии под командованием генерала Грациоли и первой линии, возложенная на генерала Альмарди. Но между ними не было никакой связи и согласованности действий: командующие первой и второй линиями обороны все время игнорировали друг друга. Добавим, что задача подрыва мостов по-прежнему лежала на генерале Латини.

30 октября утром вторая линия обороны была занята одной только 59-й дивизией 8-го корпуса. Эта дивизия, поддержанная несколькими орудиями тяжелой артиллерии, занимавшими позиции на правом берегу реки, была расположена фронтом на восток, в направлении на Удине. Между тем ей предстояло выдержать атаку, направленную с севера. Правда, было намечено усилить эту дивизию дивизией 4-го корпуса, которая должна была подойти 30-го вечером. Но вследствие царившего в этот день смятения она сбилась со своего маршрута. Однако даже если бы она прибыла на место назначения, это мероприятие оказалось бы запоздалым, так как 30-го вечером Кодроипо был уже потерян итальянцами.

В такой обстановке германская 26-я дивизия двинулась в общем направлении на железнодорожный мост у Кодроипо. Наступление, направленное с севера на юг, вело в тыл обороны, и [128] наступавшие войска быстро проникли до железнодорожной линий, создавая вокруг себя атмосферу настоящей паники. Моральное состояние частей обороны и без того подорванное в результате поражения дошло до крайней степени упадка. Около 13 часов, когда горсть атакующих устремилась к мосту, итальянцы взорвали его.

После этого итальянская 59-я дивизия сосредоточилась вокруг Кодроипо, куда подходили вперемежку части 24-го и 8-го корпусов и всякие другие элементы. Городок стал ареной ожесточенного уличного боя, дома брались приступом один за другим. К наступлению темноты германская 26-я дивизия овладела местечком, захватив за день огромную добычу и 15 000 пленных.

Мосты у Кодроипо были потеряны, и в распоряжении группы Ферреро остались только мосты в Мадризио и Латизане.

Со своей стороны, корпус Скотти, выполняя распоряжение генерала Белова, двинулся утром в общем направлении на Латизану: 5-й дивизией — по оси Бассальяпента, Равиньянно, 117-й — по оси Удине, Поццуоло, 1-й — южнее, на Мортэльяно.

Но это движение встретило двоякого рода затруднения. С одной стороны, корпус Скотти наткнулся на итальянские арьергарды. Действительно, чтобы обеспечить в течение дня 30 октября оборону Кодроипо, генерал Ферреро приказал 24-му корпусу удерживаться еще целый день к востоку от линии Бассальяпента, Мортэльяно в тесной связи с 3-й армией. Он даже приказал 8-му корпусу подождать с посылкой еще одной дивизии на Кодроипо, рассчитывая заменить ее там дивизией 6-го корпуса {56} и контратаковать силы противника с левого фланга, наступая фронтом к северу, в направлении на Пазнан. С Другой стороны, наступлению группы Скотти очень помешали трения, возникшие в связи со вступлением в дело 2-й австрийской армии Изонцо.

Еще 29-го австрийское командование юго-западным фронтом установило для 2-й армии Изонцо в качестве северной границы линию (иск.) Удине, Бонцикко. Так как в этот день 2-я армия Изонцо находилась еще далеко позади и на Кодроипо могла наступать только 14-я армия, этот приказ практически еще не повлек за собой нежелательных последствий. Но 30-го утром 2-й корпус, составлявший крайнюю правофланговую группу 2-й армии Изонцо, вышел своими 28-й и 57-й дивизиями на линию Бутрио. Ссылаясь на полученные распоряжения, командир 2-го корпуса тотчас же сам обратился к генералу Белову и потребовал, чтобы корпус Скотти очистил полосу наступления, отведенную его корпусу.

Генерал Белов обратился к австрийскому командованию, получил от него уверение, что 2-я армия Изонцо примет участие в наступлении на Латизану, и тогда согласился уступить место. Он [129] задержал движение 117-й и 1-й дивизий в юго-западном направлении и перевел их к северу от шоссе из Удине. Однако 5-я дивизия, выдвинувшаяся уже далеко вперед, должна была продолжать наступление на Латизану.

Как видим, день 30 октября был отмечен во всем этом районе довольно большой путаницей.

Вследствие неожиданного изменения направления движения дивизий корпуса Окотти на юго-запад контратаки итальянского 8-го корпуса оказались направленными не во фланг противника, а приняли форму фронтальных атак и остались безрезультатными.

Путаница с обеих сторон привела к сложным и неясным столкновениям, в которых противники иногда оказывались как будто в плену друг у друга. Произошло несколько кровопролитных, но отнюдь не решительных боев (например у Поццуоло и у Склауникко).

В ночь с 30-го на 31-е остаткам еще не расстроенных итальянских сил удалось отойти: 1-й кавалерийской дивизии и части 24-го корпуса — через Мадризио, другой части этого корпуса — через Латизану.

В итоге австро-германская операция на Латизану, решенная слишком поздно, предпринятая недостаточными силами и задержанная во время исполнения, не привела к ожидаемым результатам. День 30 октября не принес решающих результатов и генералу Белову, так как им не была захвачена ни одна переправа через Тальяменто.

На 31 октября командующий 14-й армией в принципе сохранил объекты наступления, указанные на 30 октября:

Выполняя эти распоряжения, генерал Хофакер силами 26-й дивизии пытался ночью форсировать реку у Кодроипо. Возобновил он эту попытку и 31-го на рассвете. В это время было обнаружено, что понтонный мост, имевшийся ниже железнодорожного моста, остался неповрежденным. Атакующие войска попытались переправиться по нему, но снова потерпели неудачу как вследствие огня противника с правого берега, так и из-за большой скорости течения. В ночь с 31 октября на 1 ноября попытка форсировать реку была повторена несколько выше.

200-я дивизия была нацелена по инициативе генерала Хофакера на юг, в общем направлении на Латизану, а 5-я дивизия [130] направлена вброд у Вармо (несколько севернее Мадризио), куда и подошла к наступлению темноты.

Что касается корпуса Скотти, то едва он двинулся с места, как командир австрийского 2-го корпуса снова потребовал, чтобы ему уступили эту полосу движения. Генерал Крафт был вынужден отдать австрийскому корпусу категорический приказ остановиться. 117-я дивизия дошла к вечеру до Мадризио, не встречая сопротивления. 1-я дивизия, задержанная вследствие перекрещивания колонн, не дошла до Тальяменто.

Наконец, авангард 1-й армии Изонцо после оживленного боя ворвался в Латизану.

Тем временем конфликт между 14-й армией и 2-й армией Изонцо не только не был улажен, по принял еще более резкую форму. Командир австрийского корпуса донес, что он не может подчиниться решению генерала Крафта, что он отдает приказ своим войскам вступить, «если нужно, силой» в полосу, отведенную его корпусу, и что он примет командование над всеми частями, находящимися в этой полосе.

Белов снова не без труда установил связь с командующим юго-западным фронтом и в конце концов добился обещания, что 2-я армия Изонцо будет оставаться на месте до 1 ноября, чтобы дать 14-й армия время соответствующим образом изменить направление движения. Однако извещение об этом соглашении не дошло до 2-й армии, так что 31 октября командующий этой армией еще заготовлял общий приказ о наступлении на Кодроипо, тогда как это местечко с 30-го уже находилось в руках немцев, а вся группа Хофакера (26. 200 и 5-я дивизии) была развернута вдоль Тальяменто даже южнее Кодроипо.

В общем итоге 31-го вечером обстановка представлялась в следующем виде.

С австро-германской стороны:

Таким образом, оставалось осуществить операцию форсирования реки, требующую планомерных действий и более обильных средств.

С итальянской стороны катастрофа приняла огромные размеры. Но 26 октября можно было опасаться, что она окажется полной и непоправимой. [131]

Между тем не все было потеряно. Остановка на Тальяменто несколько улучшила моральное состояние войск и позволила снова взять их в руки.

Суждено ли было этой остановке оказаться окончательной или только временной?

Второй период — От Тальяменто до Пиаве (1-10 ноября)

Австро-германская 14-я армия внезапным ударом захватила переправу через Тальяменто в районе Корнино. Это заставило итальянское главное командование отдать 4 ноября приказ об отходе, который оно уже заготовило, но задерживало отдачей. Отход с фронта Тальяменто повлек за собой отход 4-й армии, оказавшейся в тупике на Верхнем Пиаве (схемы 12 и 14).

Новый итальянский рубеж сопротивления был образован теперь нижним течением р. Пиаве и массивом горы Граппа, откуда он шел на плато Семи Общин (Семи коммун), удерживаемое итальянской 1-й армией.

Преследование было предпринято четырьмя австро-германскими армиями. Из них 14-я армия очень искусно усилила свою правофланговую группу, чтобы отрезать итальянскую 4-ю армию и быть в состоянии, выйдя от Беллюно на Фельтре, охватить с западного берега всю оборону Пиаве.

Отход итальянцев по равнине протекал при удовлетворительных условиях. Но в Карпинских Предальпах был взят в плен 12-й корпус, а арьергард итальянской 4-п армии был отрезан в Лонгаропе одной из дивизий 14-й армии, пришедшей сюда напрямик через горы.

10 ноября итальянские армии устраивались для обороны на линии гора Граппа, Пиаве.

Если рассуждать теоретически, район, на который распространяется влияние понесенного на Верхнем Изонцо крупного поражения, ограничен рекой Тальяменто. Иначе говоря, когда армии отошли на Тальяменто, главное командование могло вновь получить свободу действий. Таким образом, стратегические (оперативные) последствия итальянского поражения должны были найти себе естественный предел на Тальяменто.

Но 2-я армия утратила боеспособность: ее огнеприпасы были израсходованы, моральное состояние падало, а численный состав уменьшился больше чем наполовину. Армии герцога Аоста, если бы ее можно было даже целиком использовать для обороны на Тальяменто, трудно было бы держать своими четырьмя корпусами фронт протяжением в 75 км за рекой, текущей по широкому гравийному руслу, разделенной на множество рукавов и проходимой вброд на большей части своего протяжения.

Кроме того, опасность, представлявшаяся в данный момент наиболее серьезной, грозила не с востока, а скорее со стороны Трентино: перейдя в наступление, фельдмаршал Конрад мог угрожать [132] окружением трем четвертям итальянских сил. Следовательно, самое главное заключалось теперь в том, чтобы быть в состоянии предотвратить опасность такого наступления. Вот почему генерал Кадорна вынужден был додумать о дальнейшем отходе.

На какой же рубеж надо было отойти, чтобы организовать там сопротивление?

«Надо было, — пишет Кадорна, — отойти на такой оборонительный рубеж, который обеспечивал бы каждой армии, в случае прорыва трентинского фронта, самостоятельную ось отхода в направлении на Нижний и Средний Адидже».

Линия Беллюно, Витторио Венето, р. Ливенца не удовлетворяла этому условию, так как требовала оставления 4-й армии, к Кадоре. Поэтому ее пришлось отвергнуть.

Линия Баккильоне, Нижняя Брента удовлетворяла этому требованию, но на ней не было подготовлено никаких укреплений. К тому же отход на нее повлек бы за собой оставление Венеции. т. е. непоправимую потерю с моральной и военно-морской точек зрения.

Линия Среднего и Нижнего Адидже, дополненная обширным районом искусственных наводнений к югу от Вороны, представляла бы очень сильную естественную позицию. Но, помимо оставления в руках противника обширного богатого края, отход на нее был бы связан с серьезными опасностями: для армий Трентино — в связи с неизбежным опасным отходом; для армий Изонцо — с чрезмерно продолжтельным отступлением, нежелательным в виду их материального и морального состояния; для всей страны — с потрясением, могущим иметь тяжкие последствия. Этого нельзя было допустить.

Поэтому, если отход и был необходим, то остановиться следовало не дальше, чем на линии: правый берег Пиаве, гора Граппа, а оттуда связаться с плато Азиаго. Этот оборонительный рубеж был еще в мирное время неоднократно обследован. Около 1890 г. тогдашний начальник итальянского генерального штаба генерал Козенц выбрал его для прикрытия сосредоточения итальянской армии, так как железнодорожная сеть в Фриули не позволяла в то время выдвинуть район стратегического сосредоточения до Тальяменто.

Уже в 1912 г. самому Кадорне пришлось в качестве командующего армией разрабатывать план укрепления линии Пиаве. Учитывая это, он и предложил перенести оборону с левого берега реки на правый, а также занять гору Граппа.

Позднее, уже в качестве начальника генерального штаба, он имел случай снова оценить все значение Пиаве. В 1916 г., после австрийского наступления в Трентино, он приказал начать строительство обширного укрепленного района к востоку от Тревизо и приступить к укреплению горы Монтелло. Что касается массива горы Граппа, то его роль естественного бастиона между путями вторжения по долинам Бренты и Верхнего Пиаве казалась Кадорне настолько важной, что он, в видах предосторожности, [133] заблаговремение приказал произвести на нем ряд работ, в том числе постройку канатной дороги, сооружение нескольких артиллерийских позиций, нескольких преград с проволочными заграждениями и пулеметными гнездами в скалистом грунте, а главное — прямой проезжей дороги от равнины до самой вершины (с запрещением продолжать ее на северном скате).

Во время своей инспекционной поездки между Брентой и Пиаве, в начале октября 1917 г., Кадорна еще раз подчеркну л важное значение, которое он придавал этому горному массиву, что бы ни случилось, «необходимо, — повторял он, — чтобы Граппа была неприступной».

Правда, линия Пиаве представляла одно серьезное неудобство: если взять весь фронт, тянущийся от горы Позубно, на берегу озера Гарда, до устья Пиаве, то все тыловые коммуникации этой обширной полосы сходятся на тесном пространстве, шириной около 50 км, между Виченцой и Падуей. Отсюда следует, что если бы противнику удалось прорвать фронт в каком-либо пункте, он угрожал бы тыловым путям всей оборонительной позиции.

Но это неудобство ослаблялось большой силой препятствий Пиаве и массива горы Граппа. Оно даже искупалось определенным преимуществом: в тылу такой позиции обороняющийся может держать свои резервы сосредоточенными на равнине и готовыми к переброске по радиальным путям на любой угрожаемый участок. Между тем наступающий вынужден разбивать свои резервы на чти группы, лишенные путей сообщения вдоль фронта: одну — на плато Азиаго, другую — в котловине Фельтре, между Брентой и Пиаве, и третью — на равнине.

Линия Пиаве, гора Граппа представляла еще то огромное преимущество, что сокращало итальянский фронт с 600 до 350 км, из которых только, самое большее, 150 приходилось на полосу, допускавшую активные операции, т. е. от озера Гарда до моря. Кроме того, она позволяла сохранить Венецию — важнейшую базу военно-морского флота в верхней Адриатике.

Наконец, склоняясь к мысли о необходимости отступления, генерал Кадорна мог надеяться на то, что наступательный порыв противника ослабеет по мере его удаления от своих баз, тогда как итальянская армия использует для восстановления своих сил сроки, необходимые противнику для подготовки нового наступления.

Но Кадорна не мог в то же время не взвесить больших неудобств и опасностей, связанных с проведением такого глубокого отхода: оставление богатой венецианской равнины; потеря района, в котором находились электроцентрали, питающие электроэнергией северо-восточную Италию; риск, что его четыре армии, растянувшиеся по дуге круга, потеряют связь между собой и раздробятся во время трудного отступления по гористой местности; опасность оказаться на Пиаве с потерявшими боеспособность остатками армий, не способными обеспечить время, необходимое для оборудования новой позиции. [134]

Ввиду этих противоречивых соображений начальник генерального штаба, у которого надежда сменялась тревогой, до 4 ноября колебался, не зная, какое окончательное решение принять.

В ожидании часа, когда ему придется принимать решение, и на тот случай, что отход, о возможности которого он думал уже с 25 октября, станет неизбежным, он очень предусмотрительно и дальновидно приказал принять необходимые подготовительные меры. Последние в основном касались отхода тяжелой артиллерии, оборудования и занятия повой оборонительной линии, обеспечения спаянности и прикрытия армий во время отхода.

Напомним здесь, что еще 25-го вечером 3-й и 4-й армиям было предложено отвести свою тяжелую артиллерию за Пиаве и что 27-го утром 4-я армия получила приказ отойти: на «желтую линию», чтобы войти в тесную связь с 12-м корпусом. Кроме того, 4-я армия получила предупреждение, что ей, вероятно, придется в будущем взять на себя оборону горы Граппа.

Когда общая обстановка ухудшилась, Кадорна сообщил 20-го вечером о своем намерении отойти, если это окажется необходимым, на линию «правый берег Пиаве, гора Граппа» и занять эту линию 3-й и 4-й армиями со стыком у Приульского моста, отведя остатки 2-й армии во вторую линию.

Ввиду опасности, грозившей со стороны Трентино, он наметил также переброску группы войск из 3-й армии на Береш и Виченцу.

Однако он указал, что впредь до нового распоряжения 2-я и 3-я армии должны удерживаться на фронте Карнийские Предальпы, правый берег Тальяменто.

Но 30 октября его тревога за положение в Трентино настолько усилилась, что он приказал 3-й армии спешно погрузить на железную дорогу первое же свободное крупное войсковое соединении для переброски его в район Бреши {57}.

Однако такое значительное ослабление 3-й армии, в связи с все возрастающим разложением 2-й армии, грозило вскоре сорвать всю оборону на Тальяменто. Поэтому Кадорна все более склонялся к мысли, что дальнейшего отхода избежать не удастся. Вот почему он постарался прежде всего усилить линию Пиаве, расположив на ней между Приульским мостом и Видором союзную франко-английскую армию (этот приказ был, впрочем, отменен, и 4-я армия растянулась вправо до первоначально указанной ей границы — Приулы) {58}. [135]

В то же время Кадорна отдает самые подробные указания относительно оборудования новой оборонительной линии: ее связи к югу — с крепостью Венецией, к северу — с 1-й армией, крайний правый фланг которой будет отогнут назад, распределения сил, эшелонирования артиллерии в глубину, образования нескольких групп тяжелой артиллерии, заблаговременной высылки на позицию по одной бригаде от каждого корпуса и 54 пулеметных рот, наконец, образования общего резерва в составе 12-го корпуса и 2-й армии.

На другой же день, 31 октября, он по-прежнему, в предвидении общего отступления, послал всем армиям директивы о проведении отхода: расчленение эшелонов, задачи арьергардов, распределение и оборудование маршрутов. Он обращался особенно к 4-й армии, которой пришлось бы пройти самое большое расстояние, так как она была бы вынуждена вести всю свою правофланговую группу по единственной дороге Лонгароне, Понтэ-нелле-Альпи, а следовательно, подверглась бы опасности быть отрезанной. Он приказал ей самым тщательным образом подготовить движение, которое должно было привести ее, в связи с левым флангом 2-й армии, с «желтой линии», на правый берег Пиаве.

Но в тот же день он снова напомнил 2-й и 3-й армиям, что их задача заключается в том, чтобы устроиться для обороны на правом берегу Тальяменто. Он даже приказал держаться до конца на предмостной позиции у Рагоньи, еще занятой на левом берегу, так как два прикрываемых ею моста должны быть взорваны только в момент угрозы захвата их противником. Он собрал свои четыре кавалерийские дивизии {59} и образовал из пих выделенный в резерв [136] корпус, предназначенный для обороны реки. Наконец, он отменил приказ о перевозке корпуса из 3-й армии в район Бреши, где выгружалась французская дивизия.

2 ноября его директива еще оптимистична. «Нажим противника, — писал он, — повидимому, ослабевает. Необходимо возможно дольше задергаться на Тальяменто, а при благоприятных для нас обстоятельствах окончательно остановиться там».

К сожалению, этой наджде бы то суждено тотчас же рассеяться: 3 ноября Кадорна узнал, что противник захватил внезапным ударом переправы через реку в Корнино и в Валериане. Этот успех сорвал оборону всей линии Тальяменто.

Тогда он принял решение. В тот же день он представит председателю совета министров {60} свой известный доклад, в котором указал на близкую опасность и на необходимость отхода.

4-го обстановка еще ухудшилась: противник захватил к западу от реки дефиле Палюдэа (на шоссе, идущем вдоль подножия Карнийских Альп).

Остается рассмотреть события, которые привели 4 ноября к прорыву заградительной линии Тальяменто и от которых зависело в период с 1 по 4 ноября решение генерала Кадорны.

Бои с 1 по 4 ноября

(Схема 14)

Как мы уже говорили, 31 октября вечером австро-германцы находились на берегу Тальяменто от устья реки до Тольмеццо. Напротив них итальянцы удерживали правый берег реки частями, избежавшими катастрофы, — 3-й армией — к югу, 2-й армией — к северу от Кодроипо.

На фронте 2-й армии с вечера 30 октября был расположен «корпус особого назначения Джорджо», который был самым крепким соединением в этой армии. Тем не менее боеспособность этого соединения была относительно невысока вследствие неоднородности его состава и его импровизированной организации.

Корпус особого назначения имел следующий состав:

Этот корпус, штаб которого был спешно сформирован совершенно заново (из случайно собранных офицеров генерального штаба, личного состава служб, телефонистов, автомобилистов, принадлежавших к самым различным частям и соединениям), занимал, таким [137] образом, фронт свыше 20 км при составе около 8000 штыков и 80 орудий самого разнообразного калибра и с очень незначительным запасом огнеприпасов.

На него-то и был направлен главный удар германской 14-й армии.

Левее корпуса особого назначения был расположен 12-й корпус, растянувший свои три дивизии на фронте от Тразагиса до района Ампеццо.

Справа, в районе Порденоне, собирался кавалерийский корпус. С австро-германской стороны приказ на 1 и 2 ноября был тот же, что и на предшествующие дни. Надо было навеем протяжении фронта попытаться форсировать реку: 26-й и 200-й дивизиям — у Кодроипо {61}; «Альпийскому корпусу» — у Бонцикко; 50-й и 12-й дивизиям — у Понтаиббы, Пинцано, 55-и дивизии — у Корнино; егерской дивизии — у Тразагиса.

1 ноября утром 50-я и 12-я дивизии добились успеха; они захватили предмостную позицию у Рагоньи, которую упорно обороняла [138] в течение двух суток бригада «Болонья», растянувшаяся по фронту на несколько километров. Так как оба моста у Рагоньи были взорваны преждевременно, большая часть бригады попала в плен. К тому же один из этих мостов был взорван так неудачно, что противнику удалось за одни сутки исправить его для германской 12-й дивизии.

Все остальные атаки, предпринятые 1 к 2 ноября, оказались безрезультатными. Однако в ночь с 1 на 2 ноября 55-й дивизии удалось утвердиться на островке, разделяющем у Корнино надвое железнодорожный виадук длиной в 1 500 м. 30-го вечером итальянцы в минуту паники взорвали этот мост. Но поврежденным оказался только крайний западный береговой пролет.

День 2 ноября германцы затратили на подготовка переправы. Под прикрытием огня артиллерии они восстановили подорванный пролет. С наступлением темноты они предприняли атаку с ручными гранатами. Батальон, охранявший моет, не имел ни проволочных заграждений, ни осветительных средств. Переправа была захвачена. Немедленная итальянская контратака не имела успеха.

Напрасно итальянцы надеялись на действительность контратаки, которую должна была предпринять на рассвете бригада «Ломбардия». Этой бригаде приходилось обеспечивать фронт протяжением в 8 км, имея всего 4000 стрелков, расположенных в две линии — у подошвы скатов и на гребне; ей не хватало средств связи; ее артиллерия (два полевых и один горный дивизион) была и слишком слаба л расположена слишком далеко. Утром эта бригада исчезла в одно мгновение ока, словно провалилась в пропасть» {62}.

Германская 55-я дивизия спешно двинулась вперед, чтобы занять западные подступы к потоку Арцино. За ней последовала егерская дивизия. Южнее 12-я дивизия переправилась по восстановленному мосту в Понтаиббе, и все эти силы немедленно двинулись в направлении на Травезио, расположенный у подножия гор.

Первым объектом на этом направлении было дефиле Палюдэа, куда подходит с севера дорога, по которой мог бы отойти 12-й корпус. Двинувшись с Арцино на Палюдэа, германская 55-я дивизия преградила ей все пути на юг.

Между тем 12-й корпус (штаб которого находился в Маниаго, слишком далеко от района боев) был еще целиком расположен в излучине Тальяменто развернутым на широком фронте: 53-й дивизией — от Тразагиса до горы Феста, 36-й и 26-й — выше по течению.

На этот корпус была возложена задача обеспечивать фронтом на север левый фланг 2-й армии от нападений противника. Выполнив ее, он должен был, в случае получения приказа об отступлении, отходить на р. Челлина: 63-й и 36-й дивизиями — через ущелье Арцино на Палюдэа и Клаузетто, а 26-й дивизией — севернее, чтобы прикрывать фланг 4-й армии. Но корпус не [139] успел еще начать эти движения, как германская 55-я дивизия уже вышла на дорогу Корнино, Палюдэа.

3 ноября около полудня командующий 2-й армией генерал Монтуори приказал 12-му корпусу начать в намеченном порядке отход через Клаузетто и Палюдэа и, если нужно, пробиться на равнину, атаковав с правого фланга противника, двигавшегося на Палюдэа.

Чтобы спасти 12-й корпус и вместе с тем чтобы фланг армии попрежпему оставался опертым о горы, он в то же время приказал корпусу особого назначения сосредоточить все свои свободные части на Палюдэа.

Впрочем, по мысли Монтуори, надо было только обеспечить непосредственное прикрытие дефиле. Но гораздо более действительным могло бы быть общее итальянское контрнаступление на Корнино. Однако в данной обстановке его, вероятно, слишком трудно было организовать, вопрос о нем даже не поднимался.

В это время Кадорна, находившийся со своим штабом в Тревизо, узнал, что противник не только переправился через Тальяменто под Корнино и наступает на Палюдэа, но что, благодаря общему понижению уровня воды, ему удалось форсировать реку в Валериане ниже Пинцаио. А это значило, что линия Тальяменто была непоправимо прорвана на важнейшем участке ее стыка с горами.

Тогда Кадорна решил описать председателю совета министров материальное и моральное состояние итальянских сил: «2-я армия потеряла 180000 пленными, 400000 человек рассеялись, людская масса утратила моральную устойчивость («moral mente stibrata»)». Он показал премьеру «исключительную опасность, которую могло представить наступление противника на фронте Трентино, вероятность отступления на Пиаве, а также опасность, связанную с этим отступлением». Наконец, отбрасывая предположение об отходе до Адидже, он в следующих выражениях сообщает о своих намерениях: «Если мне удастся отвести 3-ю и 4-ю армии в полном порядке, я намереваюсь сыграть свою последнюю карту на Пиаве и ждать там решительного сражения».

На следующий день, 4 ноября, корпус особого назначения тщетно пытался обеспечить стык между 12-м корпусом и 2-й армией. 12-му корпусу не удалось пробиться на равнину. Противник утром занял Палюдэа, а вечером Травезио. Всей линии Тальяменто, включая и фронт 3-й армии, грозил обход.

После потери Палюдэа Кадорна отдал приказ об отступлении, которое должно было начаться в ночь с 4-го на 5-е. На всех позициях было намечено следующее расположение:

Как оборудование самой линии Пиаве, так и отход были тщательно подготовлены.

Порядок отхода был обусловлен следующими соображениями.

2-й и 3-й армиям приходилось отступать на разные расстояния. Их исходная линия на Тальяменто и их конечный рубеж на р. Пиаве были определенно направлены в разные сторолы. Таким образом для этих армии отход принимал форму отхода на широком фронте назад и влево.

Что же касается 4-й армии, то ее фронт постепенно сокращался, но так как ее правофланговому (1-му) корпусу предстояло пройти большее расстояние, то он и должен был начать отход первым и быстро провести его.

Отданные сообразно этому распоряжения сводятся, в основном, к следующему.

  1. Движение 3-й и 2-й армий должно совершаться поэшелонно, начиная с левого фланга.
  2. Оно будет прикрываться системой арьергардов, которые задерживаются, до получения соответствующего распоряжения, на рубеже Челлина, Казаре, Тальяменто, а затем — на последовательных рубежах р. Ливенцы и р. Монтикано.
    Арьергард, отходящий вдоль подножия гор, должен иметь особенно сильный состав.
    Обеспечение движения возлагалось на командующего 3-й армией, которому подчинялись все арьергарды, а также кавалерийский корпус.
  3. Те корпуса 3-й армии, которые должны занять участок от Приульского моста до Понте-ди-Пиаве, обгоняют 2-ю армию на этом участке фронта. Точно так же в район Видора намечалось заблаговременно отравить группу самокатчиков, чтобы удерживать его до прибытия 4-й армии.
  4. Связь обеспечивалась:
    1. между 2-й и 3-й армиями — по линии мост Дэлиция, Понте-ди-Пиаве (вкл. для 3-й армии).
    2. между 2-й и 4-й армиями — по линии водораздела Карнийских Альп, т. е. по линии: Рацце, гора Кридола, гора Дуранно, проход Нудо, гора Кавалло, Витторио Венето, Сан-Пиегро-ди-Филетто, Нервеза; поддержание соприкосновения между правым флангом 4-й армии и левым флангом 2-й возлагалось на 4-ю армию.

В этом отношении было указано, что хотя удержание перевала Мауриа и других второстепенных перевалов в принципе входит в задачу 2-й армии, пока 4-я армия не отойдет за Пиево-ди-Кадоре (согласно директиве от 3 ноября), тем не менее ввиду тяжелого положения, в котором находится 12-й корпус, 4-я армия должна принять на своем правом фланге все необходимые меры обеспечения в восточном направлении. 4-я армия не должна была очищать дефиле в Понте-нелле-Альпи, пока арьергарды 2-й армии не отойдут за меридиан Витторио Венето.

Наконец, было предписано, что расписание движений отдельных армий вдоль указанных выше линий стыка должно быть [141] установлено по непосредственной договоренности между 2-й и 3-й армиями, с одной стороны, 2-й и 4-и армиями — с другой.

Все эти подготовительные и исполнительные распоряжения, отданные итальянским главным командованием для отхода на Пиаве, свидетельствуют о тактическом чутье и предусмотрительности генерала Кадорны. В смысле их ширины охвата и объективности они выгодно отличаются от всей совокупности мер, принимавшихся в течение последних недель, до 24 октября.

Однако даже в отношении периода отступления Кадорне ставят в упрек, например, то, что он без достаточных оснований удерживал предмостную позицию на левом берегу Тальяменто у Рагоньи и, таким образом, пожертвовал отличной бригадой, которая могла принести больше пользы, непосредственно обороняя переправы. Особенно же ему ставят в вину его колебания и-слишком продолжительную остановку на Тальяменто.

Не подлежит сомнению, что затяжка остановки на Тальяменто имела роковые последствия для 12-го корпуса и правофланговой группы 4-й армии. Но основной целью Кадорны, целью, ради которой он, по его собственным словам, готов был всем пожертвовать, было прежде всего обеспечить организацию обороны на Пиаве. Для этого он должен был сначала восстановить порядок в группировке, осуществить эшелонирование соединений, увести в тыл обозы и имущество, разгрузить дороги, одним словом, выиграть время.

Эти доводы представляются неоспоримыми. В действительности же печальные условия, в которых оказалась оборона на Тальяменто, в значительной степени вытекали из другого, более раннего решения, принятого также Кадорной, а именно: из прискорбной отсрочки до 27 октября отдачи приказа об общем отступлении.

С другой стороны, иногда утверждают, что действительным автором плана обороны за Пиаве был не Кадорна, а Фош. Чтобы опровергнуть это утверждение, достаточно напомнить о том, как Кадорна лично интересовался позицией на Пиаве и до вступления Италии в войну и после начала военных действий, или хотя бы вспомнить его директивы, начиная с 25 октября, об отходе тяжелой артиллерии за эту реку.

Что прибытие французских подкреплений и приезд Фоша в итальянскую главную квартиру в Тревизо 30 октября оказали большое, моральное влияние на итальянское общественное мнение и командование, не подлежит никакому сомнению. Но надо также сказать, что Кадорна и сам нашел бы в себе силу справиться с трагической обстановкой, создавшейся в результате внезапного удара под Капоретто.

Именно Кадорна выбрал Пиаве в качестве рубежа сопротивления, и этот выбор вполне оправдался, как показали сражение в июне 1918 г. и даже наступательное сражение в октябре 1918 г.

Кадорна же своевременно организовал оборону на этой линии и затем сумел занять ее войсками, отведя па нее свои расстроенные армии. [142]

Австро-германский маневр после переправы через Тальяменто

Ввиду неудачи фронтальных атак на мосты Тальяменто (1 и 2 ноября) генерал Белов подумывал о том, чтобы захватить оборонительную линию, организовав на западном берегу реки маневр, направленный в тыл этой линии.

О этой целью он уже приказал генералу Краусу, который, видимо, спешил выйти из гор на равнину, наоборот, продвинуться в северном направлении, если нужно, до Тольмеццо. Кроме того, он предполагал предоставить в распоряжение австрийской 10-й армии штаб генерала Крауса с группой из двух дивизий, которые должны были наступать в общем направлении Лонгароне, Инаве.

Когда 3 ноября Белов узнал, что 55-я дивизия внезапно захватила переправу у Корнино, он отказался от намерения действовать через Тольмеццо и решил немедленно предпринять организованное преследование противника, исходя из существующей группировки, чтобы не потерять ни минуты времени. Он только что захватил участок стыка между равниной и горами, нанося главный удар на своем правом фланге. Теперь он наметил сильной правофланговой же группэп преодолеть следующие речные преграды и охватить последовательные арьергардные позиции, которые противник мог занять на равнине. Поэтому он немедленно указал в качестве ближайшего рубежа наступления линию Лонгароне. Витторио, Тецце — первый рубеж, на котором итальянцы могли бы возобновить сопротивление.

Кроме того, он установил следующую новую группировку и границы для своих соединений:

Таким образом, он имел треть своих сил в горной местности, треть на равнине и треть в резерве.

Но, по его мысли, главная роль возлагалась на группу Крауса. Этот корпус должен был наступать в общем направлении на Беллюно, правым флангом на Лонгароне и возможно быстрее продвигаться на запад.

Тем временем в течение 4 ноября 55-я и 50-я дивизии взяли последовательно Палюдэа и Травезио, а егерская дивизия двинулась к горе Корно, прямо на итальянский 12-и корпус, который оттягивался туда. Южнее корпус Штайна переправился через Тальяменто, в котором вода спала. Таким образом, можно [143] было возобновить преследование противника по всему фронту. Учтя это, австрийское командование юго-западным фронтом расширило свой план развития успеха. Оно даже решило попытаться покончить с итальянцами до прибытия подкреплений от Антанты. Теперь объектом наступления становился Адидже или по крайней мере Брента

Австрийцы знали, что итальянские силы состоят из двух групп: одной, которая была разбита на Изонцо (2-я и 3-я армии), другой, севернее, которая не была разбита (4-я армия и правое крыло 1-й армии), но была вынуждена отходить. Чтобы добиться своей цели, надо было помешать этим двум группам снова тесно соединиться и устроиться для обороны за Пиаве. Фронтальное преследование не могло быстро привести к решительному результату ввиду наличия такой крупной естественной преграды, как р. Пиаве. Поэтому надо было постараться переправиться через Пиаве в самом узком месте, т. е. в верхнем течении. Одновременно надо было попытайся обогнать итальянские части, отходившие из Кадоре на равнину. С этой целью командование юго-западным фронтом отдало следующие общие директивы.

По настоянию генерала Белова, эти директивы были изменены в двух пунктах, касавшихся отношений между 14-й и 10-й армиями.

Главная роль в намеченной операции принадлежала, бесспорно, 14-и армии. Но ее полоса наступления была первоначально ограничена левым берегом Пиаве. Таким образом, при своем наступлении она наталкивалась на линию Беллюно, Витторио, а так как этот рубеж был особенно удобен для обороны, то вся 14-я армия рисковала оказаться задержанной на нем. Чтобы получить свободу движений, ей было безусловно необходимо располагать правым берегом Пиаве

Белову удалось тем легче настоять на своем, что 10-я армия, оснащенная только для позиционной воины и совершенно не способная к быстрым передвижениям, очень отстала от 14-й. Белов добился разрешения переправиться на правый берег Пиаве, как только он сможет это сделать. [144]

Кроме того, одновременное присутствие 14-й и 10-й армий в районе Фельтре привело бы по только к скучиванию дивизий в тесном пространстве, но и к двойственности командования в районе, имевшем решающее значение. Белов добился того, что 10-й армии было приказало возможно скорее свернуть в более северном направлении на поддержку группы армий Конрада.

В итоге австро-германское командование вело преследование тремя группами:

Этим распределением сил прежде всего преследовалась цель захватить последовательные оборонительные рубежи, атакуя их через гористый район, окаймляющий равнину. Этим же очень удачно подготовлялся последующий маневр на левом берегу Пиаве, который должен был привести к падению всей оборонительной линии на Пиаве, что являлось главной целью этой новой фазы операций.

Однако оно представляло тог недостаток, что из-за пустого вопроса о престиже двух союзников как раз в самом чувствительном районе — долине Верхнего Пиаве — было два командующих, а именно: командующие 14-й и 10-й армиями.

Операции с 4 по 10 ноября

Отступление главных сил армии итальянцев с 4 по 9 ноября проходило в удовлетворительных условиях благодаря планомерным распоряжениям Кадорны (схема 1, 12 и 14).

Однако 12-му корпусу и 4-и армии пришлось столкнуться с величайшими затруднениями. Эти затруднения объясняются в первую очередь тем, что упомянутые войсковые соединения оказались выдвинутыми вперед, в сердце горного района. Трудности еще усугублялись последствиями неправильного распоряжения, содержавшегося в приказе об отступлении, и искусным маневрированием противника.

Итальянское командование предоставило 2-й и 4-й армиям договариваться непосредственно между собой относительно расписания движения вдоль общей границы отведенных им полос. А это значило — недостаточно учитывать влияние возможного нажима противника и итти навстречу неизбежным неувязкам.

Следует рассмотреть отдельно действия 12-го корпуса и 4-й армии в горном районе, а затем отход главных сил 2-й армии по Венецианской низменности.

Получив сведения о движении австрийцев на Палюдэа, командующий итальянской 2-й армии приказал 12-му корпусу 3 ноября вечером начать отход.

63-я дивизия должна была отойти через долину Арцино, а затем занять дефиле Палюдэа и Клаузетто до прибытия корпуса особого назначения. [145]

36-я дивизия должна была отойти в район к северу от Клаузетто и занять его.

Часть 20-й дивизии, развернутая к северу от Тальяменто, отходила через перевал Мауриа и, соединившись с 1-м корпусом 4-й армии, должна была прикрывать правый фланг этой армии.

Часть 26-й дивизии, развернутая к югу от реки, отходила на долину р. Медуна. Оттуда один отряд (группа Данизе) должен занять проход Клаутана, открывающий доступ в долину Верхней Челлины и Лонгароне. Другим отрядом она должна была занять проход Бацциану, прикрывающий также долину Верхней Челины. Эти два отряда должны были оставаться на позиции, пока 4-я армия по пройдет к югу от Лонгароне. Тогда Клаутанский отряд должен был в свою очередь спуститься в Лонгароне, а Баццианский — отходить по долине.

Казалось, все было в порядке. Однако не учли действий противника, которому принадлежала инициатива. Он был уже сосредоточен, тогда как итальянские соединения были широко разбросаны, и, кроме того, проходя больше по равнинам, противник имел преимущество в быстроте движений.

4 ноября итальянские 63-я и 36-я дивизии {63} сосредоточились в районе Сан-Франческо и вошли в соприкосновение с егерской дивизией противника, которая была выдвинута на гору Корно. Свои обозы дивизии отослали через Сан-Винцент на Трамонти. 5-го они весь день вели сильные бои в районе Форно, но им не удалось пробиться. 6 ноября и шосое, ведущее из Трамонти на юг, было преграждено австро-венгерской 22-й дивизией. Вечером 63-я и 36-я дивизии, израсходовавшие все свои огнеприпасы и совершенно выбившиеся из сил, были почти целиком взяты в плен. Исключение составила группа в несколько сот человек под командованием генерала Рокка, которая попала в плен только 9-го в районе Медуны.

Что же касается частей 26-й дивизии, отошедших на южный берег Тальяменто и занявших Клаутанский и Баццианский проходы, то они вскоре ввязались в бой с австро-венгерскими 22-й и 55-й дивизиями. 5 ноября 55-я дивизия захватила Баццианский проход, 6 ноября она, получив приказ двигаться на Лонгароне, направила одну из своих бригад через Кьеволис на Клаутанский перевал с дальнейшим направлением на Чимолаис, а другую — через Бацциану, Барчис, высоту 2127 — на Понте-нелле-Апьпи.

Таким образом, с вечера 6 ноября для австро-германцев была открыта дорога на Лонгароне через долину Верхней Челлины. Правый фланг итальянской 4-й армии теперь не имел никакого прикрытия.

Итальянская 4-я армия, развернувшаяся целиком в высокогорной местности, состояла, считая с запада на восток, из 18, 9 и 1-го корпусов. [146]

Чтобы уяснять себе причины гибели ее правофланговых соединении необходимо проследить за развитием важнейших событий. Как мы помним, генерал Кадорна еще 27 октября отдал 4-й армии приказ в тот же день начать отход на главный оборонительный рубеж, так называемую «желтую линию».

29-го командующий 4-й армией, генерал ди-Рибилант, глубоко огорченный тем, что ему, может быть, придется очистить провинцию Кадоре, лично представил Кадорне свои возражения. По его млению, это расположение на «желтой линии» было бы невыгодным и могло бы г»лько вьмьатъ нежелательную задержку, в случае если бы в один прекрасный день пришлось отходить дальше в тыл.

Но на другой день генерал Кадорна подтвердил свои распоряжения н, кроме того, приказал разработать план отхода с самой «желтой линии», согласовав его «с отходом северного фланга 2-й армии вдоль гребня Карнийских Альп, по линии гора Дуранно, перевал Нудо, гора Кавалло, Витторио Венето». Он указал далее, что 12-й корпус должен преграждать проходы между Предальпами и Пиаве, пока 4-я армия не отойдет за Лонгароне. Со своей стороны, 4-я армия не должна была очищать Понте-делле-Альпи, пока арьергарды 2-й армии не отойдут за Витторио.

В данный момент эти распоряжения отвечали обстановке. Но противник вскоре опрокинул все предположения.

С 31 октября Кадорна начал выражаться более категорически. «Так как положение на Тальяменто ухудшается, — писал он, — 4-я армия рискует быть отрезанной; поэтому она должна ускорить свои отход, бросить перегружающее ее имущество и позаботиться прежде всего о том, чтобы вывести войска, и легкую артиллерию». «Так как 2-я армия с каждым днем все больше рассыпается, — добавлял он, — 4-й армии придется самой обеспечивать себя в направлении на восток».

На это генерал ди-Рибилант послал несколько подразделений, силой от роты до батальона, занять проходы Сан-Освальдо, Фадальто, Убальдо, а главные силы 26-й дивизии должны были удерживать перевал Мауриа, к северу от них. Он отдал также распоряжения об отходе артиллерии и занятии некоторыми силами «желтой линии» (силами, как раз достаточными для прикрытия отхода остальных войск).

Когда ему предложили объясниться по поводу этого последнего распоряжения, он доложил генералу Кадорне, что «желтая линия» завалена снегом глубиной в 1 м и, кроме пулеметных блиндажей, не имеет ни закрытий, ни какого бы то ни было оборудования для войск; что занятие этой линии на продолжительный срок очень отрицательно отзовется на моральном состоянии бойцов; что сопротивление армии на всякой другой линии представляется невозможным, так как артиллерия средних калибров уже отослана на Пиаве; что к тому же оставление 4-й армии на теперешнем ее фронте не вызовет никакой задержки в ее отходе ввиду незначительности расстояния между этим фронтом и «желтой линией». [147]

Но главное командование не удовлетворилось этими объяснениями. Оно считало, что не может быть и речи о том, чтобы действовать, как в нормальном случае, когда фактор времени имел бы второстепенное значение. Важно было помешать противнику отрезать отступление 4-й армии, если фронт 2-й армии будет прорван, а самое главное — спасти войска и легкою материальную часть. Поэтому 2 ноября вечером Кадорна выразил сожаление по поводу того, что «желтая линия» еще не занята войсками, п приказал на другой же день провести эшелонирование корпусов за вышеуказанной линией.

В итоге генерал ди-Рибилант удержал оборону на первой линии, отвел в тыл самую подвижную артиллерию и собрал свои колонны у верховьев долин в готовности к отходу, но не занял «желтую линию» значительными силами. Таким образом, он не обеспечил буквального выполнения полученного приказа.

Владело ди-Рибилантом желание целиком отстоять вверенную ему территорию или на него произвела впечатление невыясненность обстановки в то время — остается неизвестным. Но не подлежит сомнению, что методическое отступление 4-й армии, развернутой целиком в высокогорной местности и вынужденной в конце концов проходить по единственной дороге вдоль Пиаве (и это после двух лет позиционной войны), представляло величайшие трудности. Даже занятия «желтой линии» было бы недостаточно, чтобы устранить эти затруднения, так как времени на это не хватило.

* * *

Таким образом, общий отход 4-й армии начался только 3 ноября, когда линия Тальяменто была уже прорвана. А события развивались с такой быстротой, что эта армия оказалась под двойной угрозой. С одной стороны, ей грозило то, что противник, быстро продвинувшись вдоль подножия гор, опередит ее у выхода р. Пиаве на равнину у Вальдоббиадене и отрежет те части армии, которые должны были оборонять участок Видор, Приульский мост. Если бы это случилось, 4-й армии пришлось бы пройти длинным и трудным кружным путем через Фельтре, Примолано и долину Бренты. Этой опасности удалось избежать благодаря мерам, принятым генералом Кадорной, который, не довольствуясь распоряжением о немедленном занятии торы Монтелло, с 6 ноября передал 4-и армии (впредь до прибытия соединений, органически входивших в ее состав) 2-й и 24-й корпуса, т. е самые боеспособные соединения 2-й армии.

О другой стороны, 4-я армия рисковала оказаться отрезанной и в случае наступления противника через горы, в направлении на фронт Лонгароне, Фельтре. Предотвратить эту угрозу оказалось гораздо труднее.

В то время как левофланговый корпус 4-й армии (18-й корпус) безболезненно отошел назад, чтобы занять гору Граппа, а в центре 9-й корпус, спускавшийся с гор по долине Кордеволе, без помехи отошел на фронт между горой Томба и Видором, правофланговый 1-й корпус оказался в опасном положении. [148]

Предполагалось (директивы от 30 октября и приказ от 4 ноября), что связь между 1-м корпусом и 2-й армией во время отхода будет поддерживаться, по договоренности штабов, на водораздельной линии Карнийских Предальп. Но каким образом можно было установить эту договоренность? Знал ли 1-й корпус 4-го вечером, что в это время 12-й корпус не был уже в состоянии пробиться?

Правда, ди-Рибилант еще 31 октября выслал на свой правый фланг несколько подразделений, в том числе один батальон на Сан-Освальдо, и что, согласно приказу от 4 ноября, 1-й корпус должен был прикрывать 4-ю армию в восточном направлении в случае несостоятельности 2-й армии. Но в это самое время группа Крауса, как мы видели, получила задачу быстро двинуться на запад, правым флангом на Лонгароне. Этим движением она предупредила или расстроила меры, принимавшиеся итальянским 1-м корпусом.

5 ноября итальянский 1-й корпус не успел еще дойти до Пиеве ди Кадоре, как австро-венгерская 55-я дивизия уже заняла Баццианский проход и даже отбросила с беретов р. Челлины на р. Ливенцу левое крыло 2-й армии, потрепанное в боях, происходивших накануне. Путь через долину Верхней Челлины, ведущую на Лонгароне, был теперь открыт для противника.

Здесь надо отметить, что генерал Краус не вполне воспринял замысел генерала Белова, заключавшийся в том, чтобы итти на Пиаве прямо через горы. Он склонился в тому, чтобы сперва выйти в район Витторио по равнине. Этим объясняется, что 44-я дивизия, находившаяся 5-го вечером на р. Челлине, была направлена к югу, вместо того чтобы немедленно двигаться на Барчис, Лонгароне.

Как бы то ни было, итальянский 1-й корпус потратил день 6 ноября на то, чтобы усилить свои боковые отряды в Сан-Освальдо и Фальто и организовать свой отход. Он наметил передвижение войск тремя эшелонами — на грузовиках, по железной дороге и походным порядком. Кроме того, он оставил на, линии Мае, Оспитале, фронтом к австрийской 10-й армии, сильный арьергард, который должен был удержаться на месте, пока не отойдут все тыльные и боковые отряды. Это вызвало неизбежную задержку на 48 часов, которая и привела 11 ноября этот арьергард к гибели. На другой день, 7 ноября, австро-венгерская 22-я дивизия овладела Клаутанским проходом и двинулась на Чимолаис и на Барчис.

Так как итальянская оборонительная линия на Ливенце также была прорвана, генерал Краус на этот раз открыто выразил намерение двигаться на Пиаве не через Варчис и горный район, а через Витторио. Но генерал Белов, имея в виду последующий выход на Фельтре, по-прежнему был убежден в том, что необходимо действовать через долину Верхнего Пиаве, и приказал корпусу Крауса держаться правым флангом ранее установленного направления. [149]

8 ноября 54-я дивизия, прибывшая в Витторио, была направлена на Беллюно. Корпус генерала. Крауса получил приказ переправиться через Пиаве, опередить 10-ю армию и двигаться по правому берегу на Фельтре, чтобы поддержать с этого берега фронтальное наступление, которое вели по левому берегу австро-германские силы.

Корпуса Скотта и Штайна наступали на Вальдоббиадэн и выше по течению реки.

Со своей стороны, итальянская 4-я армия ввиду угрозы еe правому флангу усилила оборону горных проходов между Фадальто и Сан-Вито.

9 ноября 22-я дивизия и дивизия «Эдельвайс», подошедшая также через Клаутанский перевал {64}, опрокинули итальянский боковой отряд в Сан-Освальдо, вышли на Пиаве у Лонгароно и, найдя мост разрушенным, двинулись на север — на Оспитале, отрезав, таким образом, отступление арьергарду итальянской 4-й армии. Части этого арьергарда удалось уйти на запад — через долину Мае. Другая же часть была взята в плен 11 ноября (противнику досталось 10 000 пленных и 100 орудий).

Но 55-й дивизии не удалось переправиться через Пиаве, так как все мосты между Беллюно и Фельтре были разрушены; наступление 14-й армии оказалось задержанным на два дня. Ниже по течению реки, на фронте корпусов Скотти и Штайна, мосты также были разрушены. Последний корпус подошел к реке у Нервезы и в ночь с 9-го на 10-е предпринял атаку, которая окончилась неудачей.

11 ноября вечером 4-я армия закончила свое движение и ушла от противника. Но с 6 по 10 ноября ее правый фланг оставался обнаженным, и вследствие этого она подвергалась грозной опасности.

Можно ли определить, кто несет ответственность за этот риск?

Нет сомнения, что приказ генерала Кадорны, согласно которому 4-я армия должна была отходить в связи с левофланговой группой 2-й армии, не был выполнен буквально. Но, с другой стороны, также несомненно, что в 4-й армии не могли предвидеть такого из ряда вон выходящего случая, как взятие в плен целиком всего 12-го корпуса.

В итоге 4-я армия счастливо вышла из тяжелого положения благодаря хорошо планированным в техническом отношении движениям, благодаря трудностям, на которые натолкнулся противник, плохо оснащенный для преследования по труднопроходимой местности, наконец, благодаря удачному разрушению мостов через Пиаве, задержавшему на несколько дней наступление австро-германцев.

Отход по Венецианской равнине протекал не в таких критических условиях, как в горах. Движение итальянских армий было [150] заблаговременно урегулировано до мельчайших подробностей. Самая тяжелая материальная часть была уже отведена в тыл. Дороги были очищены. Строгими дисциплинарными мерами был восстановлен порядок. Помощь, присланная союзниками, благоприятно отозвалась на моральном состоянии войск. Начала восстанавливаться вера в свои силы. К тому же у наступавших австро-германцев не было ни конницы, ни переправочно-мостового имущества, ни средств, приспособленных для ведения преследования, и они задержались при переправе через Тальяменто.

В итальянской 2-й армии были назначены для отхода главных сил три последовательных рубежа: Челлина, Ливенца, Пиаве. 3-я армия, которой предстояло отойти не на 60, а на 40 км, должна была сделать только два скачка. Отход начался 4 ноября в 18 часов во 2-й армии, в 22 часа — в 3-й армии.

Каждый корпус прикрывался своим собственным арьергардом. Общий арьергард состоял из частных арьергардов 2-й и 3-й армии и из кавалерийского корпуса (в составе трех кавалерийских дивизии, дивизиона конной артиллерии, 24 бронеавтомобилей и восьми самокатных батальонов). Приказами был установлен порядок движения этого арьергарда по отношению к главным силам. Главное сопротивление предполагалось оказать по линии, проходящей вдоль подножия гор. По этой же линии генерал Белов решил, как мы видели, производить главный нажим во время преследования.

О германской стороны правофланговая группа 14-й армии продвинулась 4 ноября на Палюдэа и Травезио, тогда как южнее, в корпусе Хофакера и в группе армий Бороевича, работали над восстановлением мостов через Тальяменто.

С итальянской стороны главные силы 2-й и 3-й армий отошли за ночь на большой переход. 5 ноября эти главные силы были на Ливенце. Но корпус особого назначения, на который теперь была возложена задача одновременно прикрывать 4-ю армию вместо гибнущего 12-го корпуса и служить арьергардом 2-й армии, был в этот день вытеснен из долины р. Челлины и отходил на Ливенцу. Ему было приказано любой ценой удержаться на этом рубеже, чтобы не только прикрыть шоссе из Витторио в Беллюно, но, главным образом, чтобы дать возможность 3-й армии занять в полном порядке линию Пиаве.

6 ноября итальянским арьергардам действительно удалось удержаться на Ливенце, а главные силы отошли от Ливенцы на Пиаве, через который они и переправились 7 ноября. Но 7 ноября линии арьергардов были окончательно прорваны между Сачиле и Полочениго и ниже по течению реки. Они отошли на Монтикано.

8-го арьергарды в интересах 4-й армии целый день удерживали район между Конельяно и долиной Санта-Марина.

9-го утром они переправились через Пиаве. Так как для поддержания материального и морального состояния итальянской армии необходимо было противопоставить противнику пассивное препятствие, то мосты через Пиаве были взорваны. [151]

В это же время Кадорна передал командование генералу Диаца. 10 ноября армии Бороевича в свою очередь подошли к берегу Пиаве.

Третий период — австро-германская попытка прорыва на горе Граппа и отражение ее итальянцами (11-26 ноября)

(Схема 15)

В то время как итальянцы устраивались для обороны на линии: правый берег Пиаве, гора Граппа, австро-германцы безостановочно продолжали свое наступление для развития успеха. Они предприняли маневр, направленный от Фельтре на юг, чтобы выйти на равнину к югу от горы Граппа. Этот маневр сопровождался наступлением группы армий Конрада на Азиаго и наступлением на Нижнем Пиаве. Все эти попытки австро-германцев потерпели неудачу ввиду сопротивления, оказанного итальянскими войсками. Так, 26 ноября закончилось развитие прорыва. осуществленного 24, 25 и 26 октября.

Не все согласны с тем, что операции, происходившие с 11 по 26 ноября, находятся в связи с операцией под Капоретто. «Военные писатели, — пишет маршал Кавилья {65}, — обычно рассматривают эти операции как продолжение Капоретто. Это — ошибка с точки зрения военного искусства, техники и политики».

Нет сомнения, что после 10 ноября положение итальянской армии совершенно изменилось в стратегическом, тактическом и моральном отношениях. Поэтому можно сказать, что с этого дня начался новый период войны.

Однако нельзя не признать, что сражение с целью остановить противника, на Пиаве было задумано Кадорной еще во время отступления от Капоретто. Следовательно, мы не можем разделять их. Если стать на австро-германскую точку зрения, маневр, начатый армиями центральных держав для развития успеха, достигнутого 24 октября, продолжался без перерыва и после 10 ноября; таким образом, и с этой точки зрения необходимо рассмотреть его до конца.

Мы не можем в рамках настоящего труда изучить во всей их ширине операции, постепенно захватившие и фронт в Трентино. Но мы изложим развитие австро-германского маневра, имевшего целью охват противника, до окончательного провала этого маневра (26 ноября) и покажем, почему решительная победа ускользнула от наступающего.

Итальянский план и исходная группировка

Позиции итальянских армий посте отхода были выбраны очень разумно. [152]

До наступления противника итальянский фронт имел в районе наступления форму эллипсиса и протяжение в 300 км. После отхода на 100 км он превратился в прямлю линию длиной всего в 120 км. Таким образом, стратегическое положение итальянцев в общем значительно улучшилось. Обе части новой позиции — участок р. Пиаве и горный массив Граппа — являются сильными естественными препятствиями. Пиаве — широкая, многоводная река. В нижнем течении она окаймлена болотами и делится на много рукавов. Массив Граппа — обрывист, лишен путей сообщения и имеет довольно сложную структуру. Он делится на две части глубоким оврагом Отиццоне, тянущимся к северу, в направлении на Фельтре. По обе стороны р. Стиццоне поднимаются два хребта с крутыми скатами:

От второй цепи отходит в восточном направлении гребень: гора Паллоне, гора Томба, к северу от которой находится небольшая котловина Куэро.

Этот массив окаймлен следующими долинами: с востока долиной Пиаве, которую перегораживает гора Томба и по которой проходит несколько дорог; с запада — долиной Бренты, которая течет между крутыми скатами, выходит на равнину у Бассано и к правому берегу которой круто обрывается плато Семи Общин. Из долины Верхнего Пиаве, по впадине Фельтре, Фонцазо, овраг Чисмон, можно попасть прямо на Бренту.

Массив горы Граппа, в сущности говоря, не укреплен. Однако в долине Бренты, у горы Чисмон, имеется несколько пулеметных гнезд в скалистом грунте. Гора Граппа имеет несколько артиллерийских позиций, канатную дорогу, а главное — шоссе, поднимающееся на нее из Бассано. Зато нет ни одной дороги, которая вела бы прямо из района Фельтре на гору Граппа

В общем единственной слабостью этой позиции, с точки зрения итальянцев, является незначительная глубина горного массива, составляющая всего около 15 км. Преодолев это расстояние, наступающий противник выходит в тыл как позиций в Трентино, так и линии Пиаве.

План нового начальника итальянского генерального штаба генерала Диаца {66} отличался своей простотой. Он задался целью оказать сопротивление противнику на месте и тем выиграть время, необходимое для материального и морального восстановления армии {67}. «Вопрос о существовании Италии, как сказал еще Кадорна, решается именно на Пиаве». [153]

11 ноября итальянские силы были распределены следующим образом:

Всего было 33 дивизии, из которых 19 были обеспечены путями отхода. Это составляло примерно половину всей итальянской армии, имевшейся накануне, 24 октября. Таким образом, на всем фронте, от устья Пиаве до горы Граппа, имелось, считая и резервы, только по 3 бойца на каждый погонный метр фронта.

Дальше в тылу, между Адидже и Брентой, спешно собирали и приводили в порядок массу разбежавшихся. Кроме того, убыль в личном составе намечено было пополнить контингентом 1899 г. рождения (180000 человек), который вскоре должен был прибыть на фронт. Наконец, по обе стороны р. Минчо собирались французские и английские соединения {68}.

Главный удар противника предстояло выдержать 4-и армии. Она развернулась следующим образом:

Фронт от Бренты до Пиаве был разделен на четыре участка:

Всего, следовательно, было 43 батальона и 90 батарей с незначительным запасом огнеприпасов у тех и других. Сильнее укреплен был участок горы Томба, на берегу Пиаве. На этом фронте, между Пиаве и Брентой, должен был наносить удар корпус Крауса (четыре дивизии) при косвенной поддержке с востока, со стороны корпусов Скотти и Штайна, и во взаимодействии с 20-м корпусом (из группы армий Конрада.) с запада.

Следует подчеркнуть, что 13 ноября, когда началось наступление корпуса Крауса, значительная часть войск итальянского 18-го корпуса еще не заняла назначенных ей позиций. Однако передовая линия, проходившая через горы Томатико и Ронконе, была уже занята войсками. [155]

Эта полоса была занята, по личному настоянию Фоша перед итальянским главным командованием, с целью увеличить глубину оборонительного расположения, т. е. для выигрыша времени {69}.

Итак, 13 ноября итальянцы имели на передовой линии:

Австро-германский план и исходная группировка

К 8-9 ноября австро-германское командование получило сведения об отправке на фронт крупных франко-английских подкреплений. В этих сведениях говорилось о двух десятках пехотных дивизий и мощной артиллерии.

Но австро-германское командование рассчитывало, что ввиду низкой пропускной способности железных дорог, ведущих из Франции в Италию, до конца месяца на фронт успеют прибыть самое большее около десяти дивизий. При таких условиях оно полагало, что еще успеет до прибытия всех этих подкреплений покончить с итальянской армией или во всяком случае оттеснить ее до Адидже. Поэтому для него важно было не допустить восстановления итальянских сил на Пиаве.

Чтобы провести наступление в наивыгоднейших условиях и по тщательно разработанному во всех подробностях плану, надо было прежде всего смело продолжать начатый маневр и сломить сопротивление, встреченное в верхнем течении Пиаве. Группа генерала Крауса была очень удачно нацелена для выполнения этой задачи.

В то же время, как было намечено, фельдмаршал Конрад должен был предпринять сильное наступление на плато Семи Общин, в направлении на Бренту. Наконец, было решено попытаться форсировать Пиаве в нескольких пунктах нижнего течения реки.

Крупнейшее затруднение заключалось в недостатке тяжелой артиллерии и скудости запаса огнеприпасов; последних могло хватить [156] как раз на один день крупного сражения. Но эти соображения должны были отступить на второй план перед необходимостью атаковать немедленно, чтобы не дать времени противнику оправиться.

К 11 ноября группировка австро-германских сил представляется в следующем виде:

Всего 51 {70} дивизия против 33 итальянских дивизий (считая и 4 дивизии резерва), или 1 000 000 бойцов с 4 500 орудий против 500000 бойцов с 3000 орудий.

Несмотря на это численное превосходство на всем фронте, австро-германское наступление не имело успеха по следующим причинам:

Неудача наступления группы Крауса по долинам

Операции, развернувшиеся между 11 и 26 ноября и имевшие целью прорыв итальянского фронта, происходили в трех районах, отделенных друг от друга горными преградами: на западе — на плато Азиаго, на востоке — на Пиаве, в центре — в районе между Пиаве и Брентой.

На западе фельдмаршал Конрад силами в пять дивизий предпринял с 10 по 13 ноября наступление на плато Семи Общин (в направлении с запада на восток) на Азиаго и долину Бренты. С 16 по 20 ноября он возобновил свои атаки, перенеся ось наступления с северо-запада на юго-восток. 22 ноября в присутствии императора Карла он предпринял новое крупное наступление, на этот раз с севера на юг.

Все эти наступления принесли некоторые успехи, в числе которых надо отметить взятие Азиаго и захват отрогов гор Малетты. Но в общем фельдмаршалу Конраду, наступление которого было слишком поспешно подготовлено, предпринято недостаточными [157] силами и плохо согласовано с действиями 14-й армии, не удалось достигнугь Бренты.

На востоке армии генерала Бороевича пытались форсировать Пиаве через лабиринт болотистых берегов рукавов реки. Мм удалось захватить только рукав Цансон.

В центре операции, развивавшиеся в гористом районе между Брентой и Пиаве, по лесам и обрывам, представляют особый интерес. 11 ноября главные силы корпуса Крауса, задержанного разрушением мостов на Пиаве, были еще эшелонированы в долине до линии Беллюно. Слева от него корпус Штайна, выдвинутый дальше на юг, тщетно пытался захватить переправу в излучине реки. Всякая внезапная атака оказалась невозможной. Корпусам Штайна к Скотти пришлось ограничиться огневой поддержкой атак корпуса Крауса.

12-го австро-германцы установили соприкосновение с противником по всему фронту. В тот же день Белов приказал Краусу двинуться с фронта Фельтре, Фонцазо на гору Граппа.

Генерал Краус тотчас же понял всю трудность операции. Горный район был совершенно лишен путей сообщения и, повидимому, увенчан оборонительными сооружениями. Краус же располагал чрезвычайно ограниченными силами: дивизия «Эдельвайс» насчитывала только 4 000 человек и имела всего по 50 патронов на винтовку и по 20-30 выстрелов на орудие. Поэтому он считал, что может добиться успеха только внезапностью и большой скоростью движения.

Помня об успехе, который он одержал 24 октября, наступая по котловине Плеццо, он решил вести атаку не по горам, а по долинам. Этим объясняется следующий отданный им приказ на 14 ноября.

1. Корпус делится на две группы:

а) западную группу из дивизии «Эдельвайс» и половины 22-й дивизии под командованием генерала Видэна; эта группа наступает на Бассано по долинам Чисмона и Бренты; она прикрывается отрядом, следующим по гребню Ронконе, Граппа, Азолоне;

б) восточную группу из 55-й п егерской дивизий под командованием генерала Шварценберга; эта группа наступает прямо по долине Пиаве на Педдэроббу, прикрываясь с правого фланга.

2. Половина 22-й дивизии временно удерживается в корпусном резерве.

В общем две трети сил были направлены по долинам, одна шестая — по горам и одна шестая осталась в резерве.

Такая группировка, несомненно, оправдала бы себя по отношению к противнику, не способному оказать сопротивление. Но здесь дело обстояло иначе.

14 ноября дивизия «Эдельвайс» двинулась по узкой долине Чисмона, но вскоре была задержана пулеметным огнем. Так как генерал Видэн не располагал тяжелой артиллерией, чтобы пробиться силой, он решил на следующий день усилить нажим по, водораздельной линии, в направлении на горы Пертика, Азолоне, а затем выйти на равнину через Вальстанью. [158]

15-го утром отряд, наступавший по гребню, очистил район Ронконе, взял несколько сот пленных, а посте полудня занял гору Цалоппа. Но колонна, наступавшая по долине, была снова остановлена на берегу Бренты заградительным огнем с высот.

В общем за два дня наступающий очень незначительно продвинулся по долине, но зато в горах прошел 8 км.

16 ноября продвижение в этом последнем направлении продол жалось е еще большим успехом. Отряд из двух батальонов, поддержанных тремя горными батареями, после краткой артиллерийской подготовки занят гору Прассолан и Кампиньолу, где захватил 600 пленных. Одна из рот даже штурмовала без всякой артиллерийской поддержки гору Пертика, после чего командир этой роты продвинулся вперед и донес, что видит неподалеку нескольких итальянцев на подступах к горе Граппа. Однако начальство сочло, что он выдвинулся в слишком опасное положение, и приказало ему отойти со своей ротой.

Между тем, судя по воспоминаниям итальянского генерала Ассума, оборонявшего гору Граппа, в это время во всем районе Граппа имелся в пределах досягаемости всего только один батальон, развернутый на широком фронте. Ближайший батальон поддержки мог прибыть только вечером. Таким образом, австрийцы упустили возможность занять гору Граппа ценой ничтожных потерь. Вторично такая возможность не представилась.

С 17 по 20 ноября группа Видэна продолжала вести атаки то в долине, против пробитой в скале галереи у Тэрмине, то в горах, сперва на перевал Берретта, затем на гору Пертика, которая до семи раз переходила из рук в руки, наконец, на гору Граппа Сколько-нибудь значительных успехов не было достигнуто.

Группа Шварценберга в это время продвигалась по правому берегу Пиаве, где движение вначале облегчалось тем, что левый берег реки уже находился в руках 14-й армии. Подойдя затем к котловине Куэро, Шварценберг организовал 16 ноября планомерную атаку на гору Корнелло, командующую над входом в котловину.

Краус не советовал предпринимать эту операцию, которая, по его мнению, вела только к потере времени. Он предпочел бы, чтобы 55-я дивизия двигалась прямо на Алано, егерская дивизия — на гору Томба, а бригада резерва немедленно следовала за ними на Педдэроббу. Проникнутый исключительно стремлением двигаться вперед как можно скорее, он приказал Шварценбергу немедленно же, в ночь с 16-го на 17-е, двинуться на Куэро, а 17-го утром атаковать гору Томба. Но итальянцы располагали артиллерией на горе Паллоне. Так как ввиду слишком большой дистанции эта артиллерия была не досягаема для германских контрбатарей, расположенных на левом берегу Пиаве, она поражала действительным огнем всю котловину Куэро и 17-го остановила продвижение атакующего противника.

Тогда вмешался сам генерал Белов. Все попытки форсировать Пиаве у Сан-Вито и Нервезы окончились неудачей. Атака на гору Томба быта задержана. Следовательно, заключил он, необходимо [159] прежде всего овладеть районом командующих высот Поэтому он отдал приказ генералу Краусу сперва взять, с одной стороны, гору Граппа, с другой — перевал Орсо и гору Паллоне. Корпус Скотти должен был поддерживать огнем своем артиллерии атаки, ведущиеся на Бравом берегу реки до линии горы Корнелло, Пассаньо.

За приказом Белова в течение нескольких дней длилось затишье, вызванное перегруппировкой сил.

Закончив перегруппировку, корпус Крауса с 22 ноября предпринял новые ожесточенные атаки.

На горе Граппа эти атаки, как мы видели, не дали решающих результатов. Восточнее они, благодаря массовому применению огнеметов, привели к захвату горы Гомба. Но из-за огня итальянской артиллерии, расположенной для фланкирования на горе Паллоне, австро-германцам ни разу не удалось перевалить через гребень на южный скат.

23, 24 и 25 ноября атаки велись с удвоенной силой на всем фронте от Бренты до Пиаве. Но было уже слишком поздно. Весь горный участок был готов к обороне. Повсюду атакующий был задержан.

В общем корпус Крауса смог продвинуться только на. 9 км из 12, которые он должен был пройти. Это было провалом маневра, Крауса по долинам.

6 тактическом значении этого маневра много спорили. Краус горько жалуется на своих командиров дивизий, обвиняя их в том, что они недостаточно верили в успех и медлили, вместо того чтобы без малейших колебаний итти вперед.

Генералы Видан и Шварценберг заявляют, что сам генерал Краус был неправ, рассуждая 14 ноября на Бренте так же, как 24 октября перед котловиной Плеццо, тогда как обстановка была совсем другая. С одной стороны, внезапный удар, так хорошо удавшийся 24 октября, был невозможен 14 ноября. С другой стороны, долина Бренты чрезвычайно узка, тогда как котловина Плеццо имеет в ширину 1 км. Нанося 14 ноября главный удар по долинам, генерал Краус подверг себя всем неудобствам, вытекающим из того, что фронт наступления сузился, так сказать, до размеров горлышка бутылки. Кроме того, он сознательно пренебрег огневыми средствами, которые противник расположил на гребнях для ведения заградительного огня по долинам, и недостаточно позаботился о подавлении этих огневых точек. Энергично атакуя по высотам, Краус, несомненно, сумел бы ценой небольших потерь обойти очаги сопротивления, преградившие ему путь в долинах.

Как бы то ни было. генерал Краус дотерпел неудачу. Эта неудача доказала австро-германцам, что им безусловно пора прекратить преследование противника. Действительно, к итальянцам непрерывно прибывали подкрепления, союзники готовились вывести на фронт свои войска, и оборонительная позиция с каждым днем усиливалась.

Атакующие понесли тяготы и потери, совершенно несоразмерные с достигнутыми результатами: так, например, дивизия «Эдельвайс» насчитывала не более 2000 штыков; некоторые батальоны [160] егерской дивизии имели по 200 человек. Энергия бойцов истощилась. Стало ясно, что операцию прорыва можно повторить только после подвоза большого количества огнеприпасов.

Между тем с огнеприпасами дело обстояло следующим образом.

Конечная станция железной дороги была перенесена 15 ноября из Тольмино в Удине, 20 ноября — в Кодроипо, а склады огнеприпасов оставались в Санта-Лючии, т. е. в 200 км.

С другой стороны, 14-я армия имела лишь небольшое число грузовиков, находившихся к точу же в плохом состоянии. Она смогла выделить для подвоза огнеприпасов только 25 автогрузовых выводов общей грузоподъемностью в 750 т.

Так как суточная норма расхода огнеприпасов по одной этой армии составляла 3 600 т, так как надо было из предосторожности обеспечить запас на трое суток сражения и так как продолжительность кругооборота грузовиков достигала 3-4 суток, то для создания запаса, необходимого для продолжения операции, потребовался бы срок примерно в полтора месяца.

Что же касается австрийских армий, то они были снабжены еще хуже. При таких условиях главное командование могло только прекратить операцию.

В декабре оно предприняло еще несколько кровопролитных атак: с 5 по 7 декабря — к востоку от Азиаго; 12-го — на перевал Берретта и гору Азолоне, между Брентой и горой Граппа. Хотя на короткое время они и встревожили итальянское командование и генерала Файоля, но атаки эти были предприятиями с ограниченной целью {71}.

Австро-германское наступление удалось возобновить летом, когда оно было расширено в сторону Трентино. Центральные державы рассчитывали, что до того времени произойдет решительное наступление на Западном фронте. Вот почему, начиная с половины декабря, германские войска стали постепенно покидать Венецианскую область.

Причины остановки австро-германского преследования

Таким образом, предпринятое австро-германцами после небывалых в истории успехов преследование итальянцев было задержано, последними 26 ноября 1917 г., так сказать, у самой цели.

Неудача австро-германцев объясняется многими причинами материального и технического порядка. Во-первых, итальянцы провели свой отход в удовлетворительных условиях. «Итальянская армия, — заявил Фош, передавая 23 ноября командование генералу [161] Фаиолю, — очень хорошо провела отход на фронт от Пиаве до горы Граппа. Я хотел высказать вам это зная по собственному опыту, как трудно остановить отступление, возобновить сопротивление победоносному противнику и справиться с ним. Вы дали итальянской армии полную возможность энергично оборонять территорию страны». Отступив, итальянцы создали четкий и твердый план обороны. Фронт, который предстояло удерживать, не был слишком растянутым дм имевшихся сил. Стратегическая группировка была лучше, чем на 24 октября.

С другой стороны, австро-германцы были истощены. Сил и средств у них было недостаточно. Особенно плохо дело обстояло с боевым питанием. Одним словом, атакующие выбились из сил.

Неудача объясняется также причинами морального порядка. Итальянские армии отравились. Поставленные теперь в нормальные условия для обороны, войска снова обрели способность к сопротивлению. А сопротивление, которое они вновь смотан оказать, в свою очередь восстановило их веру в свои силы и укрепило их боеспособность.

Что же касается итальянского народа, то разразившаяся катастрофа заставила его, наконец, понять, что дело идет о жизни и смерти. Несчастье привело к моральному единству. «Итальянцы, — пишет генерал Краус, — могут гордиться тем. что они удержали гору Граппа, несмотря на все усилия лучших австро-германских войск».

«Казалось невозможным, — пишет также бывший начальник штаба эрцгерцога Евгения, — чтобы после такой катастрофы, как под Капоретто, армия могла так быстро оправиться».

С 11 по 26 ноября итальянцы на импровизированной позиции отразили противника, которому успех придал смелости. Для них эти дни принадлежат, может быть, к самым славным за всю войну. [162]

http://militera.lib.ru/h/concue/03.html

ДАЛЬШЕ

Опубликовал: Дмитрий Адаменко | 19 Вересня 2011
Рубрика: Збройні сили, Історія, Книги, Перша світова війна, Перша світова війна, Перша світова війна
Позначки:,
Новая статья:
Предыдущая статья:

Последние опубликование статьи