Я.В. Шимов, к.и.н. (Прага)
В Москве 23–24 апреля 2009 г. прошла международная конференция «Народы Габсбургской монархии в 1914–1920 гг.: от национальных движений к созданию национальных государств». (Организаторы — Институт славяноведения РАН и Ассоциация по изучению Первой мировой войны при участии австрийского, венгерского, чешского, словацкого и польского культурных центров в РФ). Поехать в связи с занятостью про основной работе я не смог, но поучаствовал в готовящемся сборнике статьей о Франце Фердинанде и его планах преобразования монархии, каковую с разрешения организаторов конференции выкладываю здесь — как и, увы, очень многих научных сборников, этого в Сети, скорее всего, не будет. Так что ежели кто интересуется жизнью и деятельностью моего юзерпика — милости прошу под кат за подробностями. Ссылки и справочный материал опускаю для удобства чтения.
Наследник престола эрцгерцог Франц Фердинанд
Планы эрцгерцога Франца Фердинанда по преобразованию Австро-Венгрии: утопия или нереализованная возможность?
Есть исторические деятели с несчастливой судьбой, остающиеся в памяти потомков главным образом не благодаря своим прижизненным деяниям, а из-за обстоятельств смерти. К числу таких исторических «неудачников» можно причислить и эрцгерцога Франца Фердинанда д’Эсте (1863–1914), наследника престола австро-венгерской монархии Габсбургов, убитого сербским экстремистом Гаврилой Принципом в Сараево 28 июня 1914 года. О катастрофических последствиях этого убийства хорошо известно любому исторически грамотному человеку.
Супруга наследника престола эрцгерцога Франца Фердинанда герцогиня София фон Гогенберг
Между тем жизнь и деятельность Франца Фердинанда заслуживают внимания не менее пристального, чем хорошо исследованные обстоятельства его трагической гибели. Хотя эрцгерцогу не было суждено взойти на трон «двуединой» империи Габсбургов, он тщательно готовился к этому, вместе с кругом близких помощников и сотрудников разрабатывал планы широкомасштабных реформ, призванных кардинальным образом изменить структуру австро-венгерского государства, которую наследник трона считал устаревшей и не соответствующей требованиям времени, исторической ситуации начала ХХ века. Эти планы интересны не только как нереализованная альтернатива тому катастрофическому (для Австро-Венгрии и для всей Европы) развитию событий, которое последовало за сараевским убийством. Они также являются ценным историческим свидетельством, дающим представление о идеях и настроениях части австро-венгерской политической элиты в канун Первой мировой войны, позволяют взглянуть с иной, порой непривычной стороны на проблемы, стоявшие в тот период перед дунайской монархией, лучше оценить обстановку последних лет, предшествовавших войне 1914–1918 годов, первыми жертвами которой можно считать Франца Фердинанда д’Эсте и его супругу, погибшую вместе с ним.
Активной государственно-политической деятельностью Франц Фердинанд занимался лишь 14 последних лет своей жизни — с момента, когда в 1900 году он добился от императора Франца Иосифа I согласия на его морганатический брак с графиней Софией Хотек (впоследствии получившей титул княгини фон Гогенберг), торжественно отказавшись от прав наследования престола за будущих детей от этого брака. С этого времени статус эрцгерцога как второго лица в государстве официально никем не оспаривался, однако фактически ему приходилось вести активную борьбу с множеством противников. Реформаторские планы Франца Фердинанда сложно понять, не зная обстоятельств, при которых он стал наследником, а также некоторых событий его личной и общественной жизни. Вкратце остановимся на них.
Франц Фердинанд был старшим сыном эрцгерцога Карла Людвига (1833–1896), брата императора Франца Иосифа I. Мать будущего наследника трона, Мария Аннунциата из рода неаполитанских Бурбонов, умерла, не дожив до 30 лет, от туберкулеза — болезнь, которую старший сын унаследовал от нее. Мальчику повезло с мачехой — третья жена его отца, Мария Тереза Португальская, была всего на 8 лет старше пасынка, и между ними сложились теплые дружеские отношения, сохранявшиеся до самой гибели Франца Фердинанда. Другим важным событием его детства стала смерть дальнего родственника, Франца V д’Эсте, герцога Моденского, завещавшего Францу Фердинанду огромное состояние — в обмен на обязательство принять имя «д’Эсте». Этот подарок судьбы сделал будущего наследника самым богатым членом императорского дома и дал ему определенную независимость от монарших благодеяний.
Эрцгерцог Карл Людвиг (1833-1896) — брат императора и отец наследника престола
Мария Анунциата де Бурбон Сицилия (1843-1871) — мать эрцгерцога Франца Фердинанда
Молодость эрцгерцог провел на военной службе. Будучи неспособным к иностранным языкам, Франц Фердинанд и в буквальном, и в переносном смысле слова не нашел общего языка с демонстративно говорившими по-мадьярски офицерами полка, которым ему довелось командовать в Венгрии. Тогда возникли предпосылки для глубокой неприязни, которую будущий наследник трона питал к венгерской военной и политической элите и к Венгрии как таковой. Он считал мадьяр надменными, ненадежными, склонными к мятежу и недостаточно преданными правящей династии. Эта неприязнь впоследствии отразилась и на политических планах эрцгерцога. Уже в 1895 году, после того, как в венгерской печати появилась нелестная для него статья, Франц Фердинанд писал своему дяде-императору: «Я знаю, что в Венгрии меня не любят и даже в каком-то смысле горжусь этим, поскольку не желаю уважения со стороны такого народа» .
После самоубийства кронпринца Рудольфа в январе 1889 года новым наследником габсбургского трона стал младший брат императора Карл Людвиг, но его преклонный возраст и относительная аполитичность заставляли предполагать, что действительным преемником Франца Иосифа I станет Франц Фердинанд. Однако император, глубоко переживавший гибель сына, не спешил публично признавать новый статус племянника, с которым у него были непростые отношения: сдержанного до холодности, но весьма вежливого и в принципе довольно мягкого по натуре Франца Иосифа не могла не раздражать вспыльчивая, упрямая, конфликтная натура молодого эрцгерцога. Вдобавок в середине 90-х годов XIX века у Франца Фердинанда развился унаследованный от матери туберкулез, и в течение нескольких лет над ним висела угроза смерти. Буквально чудом эрцгерцогу удалось вылечиться, но болезнь сказалась на его характере. Как пишет его чешский биограф Ян Галандауэр, «Габсбурги всегда отличались подозрительностью, а Франц Фердинанд особенно. К этому необходимо добавить психические изменения, сопровождающие туберкулез. Один из специалистов, занимающихся влиянием туберкулеза на психику больных, называет возникающую у них подозрительность “туберкулезным психоневрозом с параноидальными элементами”» . Эрцгерцогу казалось, что все вокруг настроены против него и строят козни, чтобы помешать ему в будущем унаследовать престол. Так, он ревновал императора к своему младшему брату Отто, которому Франц Иосиф симпатизировал, несмотря на нелепые и иногда постыдные выходки беспутного племянника, которому суждено было умереть в 40 лет от последствий венерической болезни.
Эрцгерцог с супругой и старшими детьми
Наконец, история женитьбы Франца Фердинанда тоже не способствовала его популярности в глазах императора и двора — хотя несколько улучшила его имидж в глазах более широкой общественности. Роман с чешской графиней Софией Хотек, на которой он решил жениться, поставил Франца Фердинанда перед жестоким выбором: отказаться от любимой женщины или от прав на трон, поскольку закон о престолонаследии, действовавший в габсбургской монархии, лишал членов императорского дома, заключивших морганатический (неравный) брак, прав на наследование короны. Со свойственным ему упорством Франц Фердинанд избрал третий путь: он уговорил императора сохранить за ним право наследования — как уже говорилось выше, в обмен на отказ от подобных прав для детей от брака с Софией Хотек. Недоброжелатели наследника отыгрались на его жене: София как «неравная родом» во время множества церемоний и мероприятий, согласно строгому этикету венского двора, не смела находиться рядом с мужем. Это обстоятельство тоже не улучшило отношений эрцгерцога с придворной элитой. Таким образом, к моменту, когда Франц Фердинанд формально и фактически стал вторым лицом в Австро-Венгрии, он был зрелым 36-летним человеком, который перенес ряд жизненных испытаний, закаливших, но при этом испортивших его характер, обладал немалым упорством и выработал привычку к преодолению препятствий любой ценой. Всё это отразилось на действиях и политических планах наследника габсбургского трона в 1900–1914 годах.
Эрцгерцог Франц Фердинанд в мундире адмирала ВМФ
В первую очередь Франц Фердинанд д’Эсте был военным. Эта профессия соответствовала и его характеру, и биографии, и мировоззрению. Он уделял много внимания австро-венгерской армии и флоту, часто выезжал на инспекции воинских частей, выступал в роли военного реформатора. Военная карьера Франца Фердинанда увенчалась его назначением генеральным инспектором вооруженных сил монархии 17 августа 1913 года. Старый император, по-прежнему во многом не доверявший племяннику, не возражал против его активности на военном поприще, вероятно, считая, что это отвлечет эрцгерцога от вмешательства в политические дела. Однако Франц Фердинанд рассматривал армию не только (и даже не столько) как силу, направленную против внешних врагов Австро-Венгрии, но и как политический инструмент. Как мы увидим, во внешней политике наследник трона придерживался весьма миролюбивых взглядов, а вот в политике внутренней считал вооруженные силы одним из столпов, поддерживающих единство Австро-Венгрии перед лицом многочисленных угроз. Вот что писал он еще в 1896 году: «Противоречия в нашей монархии постоянно нарастают. В Венгрии мы идем навстречу революции, в этой части империи набирают силу сепаратистские националистические тенденции… Точно так же в низших слоях населения, особенно среди рабочих, находят себе почву социалистические подрывные идеи… В трудные времена кто и что удержит трон, династию? На этот вопрос есть один ответ — армия. Ее главной задачей является охрана… трона и подавление… внутренних врагов».
Франц Фердинанд был человеком ярко выраженных консервативных взглядов, набожным католиком, убежденным в том, что власть династии Габсбургов над народами Центральной Европы — благо, соответствующее замыслу Божественного Провидения. Однако полагаться лишь на Божью помощь эрцгерцог не собирался, его активной натуре были совсем не чужды реформаторские устремления. Поначалу это был сугубо авторитарный, консервативный, жесткий реформизм, если можно так выразиться, «реформизм на штыках» — недаром одной из главных опор монархии он считал вооруженные силы. По мере того, как наследник престола обзаводился кругом приближенных и сотрудников, среди которых были люди разного происхождения и взглядов, взгляды Франца Фердинанда на проблемы Австро-Венгрии и возможные способы их решения становились более уравновешенными, а его подходы к политическим проблемам — более компетентными и профессиональными. Эта эволюция фактически продолжалась до последних дней жизни эрцгерцога.
Дворец Бельведер в Вене
Став наследником престола, Франц Фердинанд получил в свое распоряжение построенный в стиле барокко замок Бельведер в Вене. Там разместилась и военная канцелярия эрцгерцога, которая постепенно превратилась из крохотного незначительного учреждения в своего рода параллельный центр власти, противостоявший Хофбургу — резиденции старого императора. Несмотря на трения между обоими Габсбургами, их многое объединяло — «безусловная вера в высокую историческую миссию династии и убеждение в исключительности положения государя, который находится в центре всего происходящего. Франц Фердинанд д’Эсте тоже принадлежал к «старой школе» и, подобно императору, всем образом своей жизни утверждал представления о… трудолюбивом «слуге государства», который полностью осознает важность своей роли» . Тем не менее и представления наследника о будущем монархии, и методы, которыми он намеревался достичь своих целей, настолько отличались от взглядов и привычек Франца Иосифа I, что премьер-министр Австрии (точнее, западной части Австро-Венгрии) Эрнст Кёрбер как-то заметил: «У нас не только два парламента, но и два императора».
Дворцовый комплекс Хофбург в Вене — зимняя резиденция австрийских императоров
Главой военной канцелярии наследника престола стал майор (впоследствии полковник) Александр Брош фон Ааренау (1870–1914), один из очень немногих сотрудников эрцгерцога, которым удалось завязать с ним не только плодотворные рабочие, но и дружеские отношения. Чрезвычайно работоспособный и безупречно лояльный человек, Брош способствовал созданию разветвленной информационной сети, в центре которой находилась канцелярия Франца Фердинанда. Во многом благодаря его усилиям вокруг эрцгерцога сложилась группа военных и политических советников, которые представляли наследнику трона свои взгляды на реформирование монархии и способствовали выработке государственно-политической концепции Франца II — под этим именем Франц Фердинанд хотел вступить на престол. По отзыву одного из таких политиков, лидера трансильванских румын Александру Вайды-Воевода, «в характере Броша сочетались энергичность и склонность к самопожертвованию с хитростью и ловкостью; в трудные моменты он умел преодолевать препятствия с мягкой иронией». Судьба А. Броша фон Ааренау сложилась трагически. Летом 1914 года, потрясенный до глубины души гибелью Франца Фердинанда и крахом всех многолетних планов, которые он помогал наследнику разрабатывать, полковник впал в глубокую депрессию. В августе, сразу после начала войны, Брош добился отправки на фронт в Галицию, где очень скоро погиб в бою.
Военная канцелярия эрцгерцога уделяла внимание не только военным, но и политическим проблемам. Главной из последних Франц Фердинанд, несомненно, считал вопрос внутреннего устройства габсбургской монархии. Дуалистическая модель, возникшая в 1867 году в результате вынужденного компромисса между Францем Иосифом I и венгерской политической элитой, представлялась наследнику старого императора крайне неудачным решением. В этом вопросе его возникшая еще в молодости неприязнь к венграм, зачастую носившая иррациональный характер, сочеталась со вполне реалистической оценкой ситуации в стране. Аристократическая элита Венгерского королевства, составлявшего восточную (территориально более крупную) часть государства Габсбургов, пользовалась привилегиями, с которыми монарх в трудной ситуации 1867 года вынужден был согласиться, и вела дело ко все большей самостоятельности Венгрии, добиваясь от императора-короля все новых уступок (в очередной раз — во время политического кризиса 1906 года, что вызвало ярость и возмущение Франца Фердинанда). В рамках самого Венгерского королевства консервативная элита проводила централизаторскую и националистическую политику, зачастую противоречившую интересам династии. Как отмечает Я. Галандауэр, «Франц Фердинанд ненавидел этих “оппозиционных графьев”… Откровенные кошутовцы, т.е. сторонники венгерской независимости, не казались ему столь опасными, как те, кто стоял на платформе дуализма… Император, несомненно, желал сохранить единство страны, армии, внешней политики, но был склонен в тех или иных вопросах уступать венгерскому давлению. Он был стар, хотел покоя, да и в конце концов дуалистическое решение было его рук делом. У Франца Фердинанда же складывалось впечатление, что своими уступками ненавистным мадьярам император транжирит предназначенное ему, Францу Фердинанду, наследство».
В этих условиях естественными союзниками эрцгерцога становились национальные меньшинства Венгрии — трансильванские румыны, словаки, сербы, хорваты… Неудивительно, что в окружении наследника появились представители этих народов — румын А. Вайда-Воевод, словак М. Ходжа и другие. Надо заметить, однако, что эрцгерцог не чурался общения и с отдельными венгерскими деятелями, чьи взгляды казались ему разумными и лояльными, — например, вел переписку с графом Миклошем Сечени. Франца Фердинанда трудно назвать интернационалистом в современном смысле этого слова. Скорее он был имперским патриотом, стремившимся к сохранению и упрочению единства монархии Габсбургов, и национальное происхождение людей, которые могли помочь ему в достижении этой цели, представлялось ему второстепенным фактором. В то же время Франц Фердинанд понимал, что стремление народов Австро-Венгрии к по меньшей мере национально-культурной автономии становится фактором, с которым нельзя не считаться.
«Соединенные Штаты Великой Австрии», как их представлял себе Аурел Поповичи
Возможно, именно поэтому его внимание привлекла вышедая в 1906 году книга Аурела Поповичи «Соединенные Штаты Великой Австрии» (Die Vereinigten Staaten von Gross-Österreich), в которой излагалась концепция федерализации государства Габсбургов на принципах, более справедливых с точки зрения национальных чаяний отдельных народов. Поповичи предлагал разделить Австро-Венгрию на 15 равноправных автономных образований (штатов, Staaten) по национально-территориальному принципу. Во главе этой федерации, помимо императора, должно было стоять правительство, составленное из представителей отдельных штатов. Государственным языком «Соединенных Штатов Великой Австрии» предполагалось сделать немецкий, однако в отдельных штатах широко использовались бы местные языки. Права этнических меньшинств в рамках штатов, согласно проекту Поповичи, должны были быть защищены. Главным проигравшим в результате такой реформы, будь она осуществлена, являлась бы Венгрия — хотя ее границы, предлагавшиеся Поповичи, все равно оказались бы более широкими, чем те, в рамки которых Венгрия была загнана после Первой мировой войны в результате Трианонского мира (и в которых, с незначительными изменениями, она существует по сей день).
Так далеко, как предлагал А. Поповичи, эрцгерцог Франц Фердинанд заходить не хотел, хотя федералистский проект, несомненно, оказал на него заметное влияние. В 1910–1911 годах при активном участии А. Броша фон Ааренау, австрийского ученого и политика К. Ламмаша (будущего последнего премьер-министра Австрии при императоре Карле I), венгерского (!) политика и экс-министра Й. Криштоффи и ряда других деятелей был разработан проект политических реформ, которые предполагалось осуществить сразу по восшествии Франца II на престол. Краеугольным камнем преобразований должно было стать введение в Венгрии всеобщего избирательного права (в западной части монархии оно действовало с 1907 года). По замыслу Франца Фердинанда и его помощников, это привело бы к появлению в парламенте Венгерского королевства по меньшей мере 200 депутатов, представляющих национальные меньшинства, и тем самым — к резкому сужению политической базы мадьярского дворянства, фактически узурпировавшего всю власть в многонациональной Венгрии. Франц Фердинанд вовсе не был убежденным демократом, однако он рассматривал резкое расширение электората в Венгерском королевстве как залог будущего краха дуалистической системы. Новый демократически избранный парламент, по его мнению, мог начать широкомасштабные реформы — устранение старой системы органов местного самоуправления (комитатов), служивших опорой политической власти мадьярской шляхты (gentry), реализацию требований национально-культурной автономии для этнических меньшинств, унификацию в армии и т.д.
Разработчики проекта, однако, не исключали и возможности сопротивления со стороны радикально-националистически настроенной части венгерского общества, прежде всего дворянства. В таком случае — в полном соответствии с представлениями Франца Фердинанда об армии как опоре трона — предполагалось использование военной силы: «Если же будет решено применить силу, не следует останавливаться на дуалистическом решении 1867 года, а напротив — нужно провести радикальную реконструкцию монархии. После подавления революционного движения корона должна провозгласить, что народ (венгерский – Я.Ш.) самим фактом мятежа нарушил, а значит и утратил конституцию. Таким образом Венгрия будет низведена (degradiert) на уровень таких земель, как Хорватия или Чехия. Естественно, название государства в таком случае звучало бы — Австрийская империя». Таким образом, программа действий будущего Франца II предполагала два по сути своей противоположных варианта действий: конституционно-демократический (постепенное преобразование государственно-административного устройства Венгрии путем демократизации ее политической системы) и авторитарно-силовой (фактическое повторение сценария подавления венгерской революции в 1849 году).
Пожалуй, в этом заключалось основное противоречие программы преобразований, разработанной Францем Фердинандом и его окружением. С одной стороны, эрцгерцог стремился к укреплению монархии на основе централизации и усиления авторитета монарха и династии, ради чего и замышлялось устранение ненавистного наследнику австро-венгерского дуализма. С другой стороны, эрцгерцог выступал в роли реформатора-демократа, сулящего своим народам национальную автономию и равноправие. В проекте манифеста о восшествии Франца II на престол заявлялось: «Нашим принципам равноправия всех народов и сословий соответствует наше стремление к тому, дабы каждой народности в монархии была обеспечена свобода национального развития — если стремление к оной свободе будет осуществляться в ее, монархии, рамках… Да живут народы дунайской монархии, близкие друг другу исторически и географически, в братской любви, да состязаются они лишь в прогрессе хозяйственном и культурном». Мы уже никогда не узнаем, удалось ли бы Францу Фердинанду, человеку сложному, упрямому, эмоциональному порой до неуравновешенности, сочетать свойственную ему склонность к авторитаризму с декларируемыми принципами равноправия на демократической основе. Можно с уверенностью предположить, что Франц II был бы неординарным правителем. Но был ли бы он успешным?
Ведь проблемы дунайской монархии далеко не исчерпывались Венгрией и дуализмом. Не менее пестрой и сложной по национальному составу и государственно-политической структуре была и западная часть Австро-Венгрии. После введения там Францем Иосифом I всеобщего избирательного права (1907) острота национальных проблем ничуть не уменьшилась, что могло служить наследнику престола предостережением при составлении планов на будущее. Особенно сложной была ситуация в чешских землях (по тогдашней терминологии, «землях короны св. Вацлава»), где сохранялось острое соперничество между чешской и немецкой общинами. Франц Фердинанд, чье любимое поместье Конопиште находилось в 30 километрах от Праги, сознавал важность чешского вопроса для судьбы монархии и размышлял над разными вариантами его решения. Поначалу им рассматривались варианты «триализации» монархии — за счет подъема статуса короны св. Вацлава до уровня венгерской короны св. Стефана, или же за счет создания равноправного с Австрией и Венгрией королевства на землях монархии, населенных южными славянами. В последние годы жизни, однако, Франц Фердинанд все больше склонялся к идее постепенной федерализации государства, начать которую, как уже было сказано, он намеревался с демонтажа дуализма и преобразования внутреннего устройства Венгерского королевства.
Замок Конопиште под Прагой, любимое имение наследника престола
За эрцгерцогом закрепилась репутация «чехофила» (возможно, благодаря чешскому происхождению его жены, хотя ее семья давно онемечилась и родным языком Софии фон Хотек-Гогенберг был немецкий), в действительности, однако, Франц Фердинанд, как уже говорилось выше, оценивал представителей разных народов прежде всего как лояльных или нелояльных «австрийцев», подданных габсбургского императора, а уже потом — как немцев, чехов, венгров, румын и т.д. В языковом же вопросе эрцгерцог был однозначным сторонником сохранения статуса немецкого как языка государственного управления и межнационального общения: «До чего бы мы дошли, если бы в каждой провинции можно было говорить только на ее языке! У нас в монархии 16 языков, я не владею всеми, немецкий же – язык династии, администрации, армии, образованных высших слоев и должен использоваться при официальных церемониях».
Тем не менее эрцгерцог был решительным противником немецкого национализма, чьи пропрусские, великогерманские и антикатолические тенденции справедливо считал крайне опасными для существования габсбургской монархии. Поэтому он стремился добиться примирения немцев и чехов на основе наднационального патриотизма — как общеимперского, так и регионального, богемского и моравского. Отсюда — активные контакты Франца Фердинанда с представителями аристократии «земель короны св. Вацлава» — графом Ф. Туном, князем К. Шварценбергом, графом О. Чернином и др. От наследника, однако, не могло укрыться, что космополитичная и преимущественно немецкоязычная аристократия уже не играет существенной политической роли в чешских землях, уступив ее буржуазным и социалистическим политикам, чехам и немцам. Поэтому эрцгерцог налаживал контакты и с этой средой — в частности, через одного из лидеров чешской Национально-социалистической партии К. Швигу. Вокруг последнего весной 1914 года разгорелся крупный скандал — Швигу обвинили в доносительстве и работе на полицию. Политик защищался удивительно вяло и вынужден был покинуть партию и уйти из общественной жизни с клеймом «предателя национального дела». Лишь много позднее стала известна причина странного поведения Швиги: его тайные встречи с представителями властей объяснялись контактами не с полицией, а с эрцгерцогом Францем Фердинандом. Ему Швига с ведома лидера Национально-социалистической партии В. Клофача через посредников передавал меморандумы с планами возможных политических преобразований в чешских землях.
Эта история многое говорит о специфической обстановке, сложившейся в чешском обществе в последние годы монархии. Швига предпочел незаслуженный позор и обструкцию раскрытию своих контактов — не с каким-нибудь преступником или шпионом, а со вторым лицом в государстве! Клофач, зная истинные мотивы действий Швиги, тем не менее не вмешивался в это дело, чтобы не оказаться скомпрометированным. Наконец, ни Франц Фердинанд, ни его представители не отважились открыто заступиться за политика, с которым поддерживали контакты, понимая, что это вызвало бы еще больший скандал. Как отмечает чешский историк Иржи Пернес, «Швига не был доносчиком, однако он сотрудничал с наследником престола, а это было в глазах общественности грехом не меньшим, если не еще большим. Эрцгерцог… не пользовался в чешских землях доброй репутацией» . Отчасти в этом была вина самого Франца Фердинанда, человека со сложным характером, который умел быть открытым, приветливым и ласковым лишь со своей семьей и узким кругом ближайших друзей и сотрудников. Но с другой стороны, непопулярность наследника престола была обусловлена и накалом националистических страстей — как в Чехии, так и в других провинциях монархии. Именно национализм становился главным противником габсбургской власти, и именно он представлял собой главное препятствие на пути реализации реформаторских планов эрцгерцога.
Шанс реализовать эти планы существовал только при условии сохранения мира, это Франц Фердинанд сознавал очень хорошо. Его взгляды на проблемы внешней политики служат естественным дополнением его внутриполитических планов, поэтому необходимо вкратце коснуться и этого вопроса. Эрцгерцог с недоверием и неприязнью относился к новоиспеченной Германской империи Гогенцоллернов, которой не мог простить разгрома Австрии в войне 1866 года. Императору Вильгельму II, отличавшемуся склонностью к театральным жестам, позерству и фанфаронству, Франц Фердинанд поначалу тоже не слишком симпатизировал. Однако постепенно отношения между кайзером и эрцгерцогом стали куда более доверительными — не в последнюю очередь благодаря вежливости и дружелюбию, с которыми Вильгельм отнесся к супруге Франца Фердинанда, подвергавшейся протокольным унижениям при венском дворе. Эрцгерцог, очень любивший жену, не мог не оценить этот жест. В последние годы жизни Франц Фердинанд вел оживленную переписку с Вильгельмом II, их личные встречи тоже были довольно частыми — последняя произошла в Конопиште, чешском имении Франца Фердинанда, в июне 1914 года, незадолго до отъезда эрцгерцога в Сараево.
Суть отношений Франца Фердинанда и Вильгельма II, возможно, лучше других понял и описал австрийский дипломат Йозеф Штюргк. По его мнению, двигателем этой дружбы «не была взаимная симпатия. Франц Фердинанд был по характеру и воспитанию слишком австрийцем, слишком привержен традициям своего дома для того, чтобы преподнести сердце на ладони отпрыску Гогенцоллернов… Эта дружба основывалась… с обеих сторон на убеждении: мы очень нужны друг другу, а потому должны быть друзьями» . Тем не менее до конца жизни Франц Фердинанд не разделял антипатии Вильгельма II к славянам и той смеси враждебности и страха, с которой германский император относился к России. Напротив, австро-венгерского наследника можно назвать русофилом. Симпатии к России возникли у Франца Фердинанда во время его первого визита в эту страну в 1891–1892 годах. Молодого эрцгерцога поразила пышность петербургского двора, богатство и огромный потенциал русской монархии, да и к самодержавию как политической модели консервативный Франц Фердинанд не мог испытывать особой неприязни. С тех пор эрцгерцог не переставал настаивать на том, что внешняя политика габсбургской монархии не должна быть враждебна России — и в этом он снова расходился во взглядах с ведущими венгерскими политиками, придерживавшимися антиславянской и антирусской ориентации.
Франц Фердинанд стремился к восстановлению «союза трех императоров», существовавшего в последней трети XIX века и объединявшего Австро-Венгрию, Германию и Россию. В 1907 году он лично инструктировал дипломата, отбывавшего с миссией в Петербург: «Скажите в России каждому, с кем будете иметь возможность поговорить, что я — друг России и ее государя. Никогда австрийский солдат не стоял против русского солдата с оружием в руках (Следует заметить, что эрцгерцог «ошибался» — сначала в 1809 г. русский солдат «ударил штыком в спину австрийскому», а потом в 1812 г. австрийский солдат «нанес ответный удар» — прим. Дмитрия Адаменко)… Мы должны быть добрыми соседями. Я одобряю старый союз трех императоров» . В 1913 году, за год до катастрофы, эрцгерцог написал пророческие слова: «Война с Россией — это наш конец… Неужели австрийский император и русский царь должны свергнуть друг друга с тронов и открыть дорогу революции?». Осознание гибельности внешних конфликтов для Австро-Венгрии с ее многочисленными внутренними противоречиями привело наследника престола к столкновению с влиятельным начальником генштаба императорской и королевской армии Францем Конрадом фон Гётцендорфом, хотя поначалу эрцгерцог покровительствовал этому способному, но слишком амбициозному и агрессивному генералу.
Внешнеполитические взгляды Франца Фердинанда относятся к его неосуществленной концепции преобразования австро-венгерской монархии в той же мере, что и планы внутриполитических реформ. Те и другие означали разрыв с политическими традициями эпохи «позднего» Франца Иосифа I — правда, разрыв не окончательный, ни в коем случае не направленный против самих основ власти Габсбургов, а напротив, имевший своей целью укрепление этих основ. И в такой же мере над этими взглядами наследника висит большой знак вопроса, на который нельзя дать однозначный и окончательный ответ: была ли возможна их реализация на практике? За время, прошедшее с момента заключения союза Австро-Венгрии с Германией (1879) и постепенного демонтажа «союза трех императоров» в конце 70-х – начале 80-х годов XIX века, изменилось очень многое. Европа оказалась разделена на два блока держав. Непримиримые противоречия между Германией и Францией дополнились союзом последней с Россией и Великобританией и обострением соперничества России и Австро-Венгрии на Балканах, достигшего пика во время боснийского кризиса 1908–1909 годов. Если представить себе, что Франц Фердинанд действительно стал бы Францем II, перед ним возникла бы колоссальная дипломатическая проблема: как урегулировать отношения с Россией без разрыва с Германией? Очень сложно сказать, было ли бы возможным достижение этой цели без очередной «дипломатической революции», подобной той, которую осуществил в середине XVIII века австрийский канцлер Кауниц , и к каким последствиям для монархии Габсбургов такая революция могла бы привести.
Император Франц II — на генеральском мундире уже есть отличия фельдмаршала, но ордена, главой которых был монарх, еще до конца не прорисованы
Итак, эрцгерцог Франц Фердинанд д’Эсте был неглупым, трудолюбивым и решительным государственным деятелем, вынашивавшим планы широкомасштабных внутри- и внешнеполитических преобразований, которые он намеревался осуществить в случае своего вступления на престол. Судьба не дала ему этого шанса. Мы уже никогда не узнаем, стал бы этот неординарный человек спасителем центральноевропейской империи Габсбургов или же наоборот, как многие неудачливые реформаторы, выступил бы в роли ее могильщика, катализировав процессы распада? С точки зрения автора этих строк, вероятность обоих вариантов примерно равна (возможно, с небольшим перевесом в пользу пессимистического сценария). Однако и без ответа на этот вопрос анализ политических взглядов и планов эрцгерцога, ставшего первой жертвой европейской катастрофы 1914–1918 годов, позволяет сделать несколько выводов. Во-первых, в начале ХХ века дунайская монархия отнюдь не представляла собой заведомо обреченное «лоскутное» государство, существовавшее исключительно в силу исторической инерции, а ведь с такими отголосками антантовской и националистической пропаганды периода Первой мировой и первых лет после нее приходится сталкиваться до сих пор. Это было государство, за сохранение и реформирование которого готовы были бороться многие представители его политической, военной и интеллектуальной элиты, принадлежавшие к разным социальным слоям и разным народностям. Во-вторых, реформаторские планы Франца Фердинанда служат очередным убедительным доказательством того, что история — открытый процесс, и на каждом ее этапе у общества есть возможность выбора того или иного пути. Иногда этот выбор оказывается спасительным, иногда — губительным. К чему пришла бы Центральная Европа, избери она путь, предложенный несостоявшимся Францем II, мы уже не узнаем. В этом, наверное, и заключается трагическое обаяние и загадка этой исторической фигуры, при жизни прозванной «сфинксом из Бельведера».
Материал опубликован в Живом Журнале Ярослава Шимова 4 мая 2009 г.: http://f-f.livejournal.com/362688.html