Тема возможности прорыва австро-венгерского флота в Дарданеллы с целью оказания помощи Турции и изменения в пользу центральных держав баланса сил на Черном море не была закрыта с началом Первой мировой войны, а оставалась актуальной, по крайней мере, еще и в 1916 году. Ниже приведен фрагмент из книги контр-адмирала Вениамина Константиновича Лукина «Записки о боевой деятельности Черноморского флота в период 1914–1918 гг. Часть 2», изданной в санкт-петербургском издательстве «ОСТРОВ» в 2012 году — он служит подтверждением этому тезису.
«…Если мы перешли к разговорам и рассуждении о морской силе, то не лишним будет ознакомиться с разными соображениями, высказанными как со стороны России, так и со стороны наших союзников по поводу австрийского флота.
Приведем подлинную переписку нашего морского агента, а так для себя только напомним, что появление «Гебена» и легких крейсеров в Черном море командование Черноморским флотом предвидело еще в 1913 году, и наша дипломатия, а потом и флоты союзников в Средиземном море обещали России гарантировать её от такой неприятности, но не смогли, и «Гебен» оказался в Черном море, где по свидетельству одной германской брошюры он рассчитывал чувствовать себя как большая щука в карасином пруду с карасями.
Приведем эти документы:
Лейтенант Евгений Беренс с матерью после возвращения с русско-японской войны
Капитан 1 ранга Беренс Е.А.
Копия письма военно-морского агента в Италии (Беренс Евгений Андреевич (30.10(11. 11).1876, Тифлис, — 7.4.1928, Москва), российский и советский военно-морской деятель. Родился в дворянской семье. Окончил Морской корпус (1895). Участвовал в русско-японской войне на крейсере “Варяг”. В 1910-14 военно-морской агент (атташе) в Германии, в 1915-17 в Италии. С июня 1917 начальник иностранного отдела Морского Генштаба в чине капитана 1-го ранга. После Октябрьской революции перешёл на сторону Советской власти. С ноября 1917 начальник Морского Генштаба, с апреля 1919 командующий морскими силами Республики. В 1920-24 для особо важных поручений при РВС Республики, член советской делегации при заключении мирного договора с Финляндией, затем на Генуэзской и Лозаннской конференциях. С 1924 военно-морской атташе в Великобритании, а с 1925 и во Франции. В 1927 морской эксперт в комиссии по сокращению вооружений (в Женеве).) от 7 (20) апреля 1916 года за № 1741 на имя графа А. П. Капниста (капитан 1 ранга граф Капнист Алексей Павлович в 1916 году пребывал в должности и.о. помощника начальника Генерального морского штаба):
«В виду неоднократно появляющихся слухов о намерении австрийского флота попытаться выйти из Адриатического моря с целью прорваться в Дарданеллы, и в виду того, что к этому вопросу у нас относятся с совершенно понятным особым интересом, считаю долгом осветить несколько это дело, принимая во внимание свои личные наблюдения и разговоры, бывшие у меня по этому поводу с высшими начальниками итальянского флота.
Получив в свое время из штаба телеграфное предписание выяснить, насколько такой прорыв австрийцев из Адриатики считается итальянскими моряками возможным, я отправился к И. О. начальника здешнего морского генерального штаба контр-адмиралу Пини, который сказал мне следующее:
Карта Адриатического моря
«Итальянский флот делает все возможное, чтобы не допустить австрийцев выйти из Адриатики, но на море всегда возможны случайности: особо темные ночи, туманы и проч., так что точного ручательства за то, что австрийцам не удастся выскочить из Адриатики, быть не может. С другой стороны, если бы это им даже удалось, то в Средиземном море они встретят превосходные англо-французские силы, которые во всяком случае не дадут им совершить беспрепятственно столь долгий путь, как путь в Дарданеллы. Конечно, если итальянцы будут иметь достоверные сведения о намерении австрийцев выйти в море, они непременно усилят бдительность».
На мое замечание, что наблюдение за Катаро и вообще за высотами Далмации, со стороны итальянцев, нельзя признать довольно точным, как я имел случай лично убедиться в Бриндизи еще в феврале, адмирал Пини мне ответил, что действительно, воздушная разведка за этими портами сильно хромает, так как пока не хватает ни аппаратов, ни летчиков, но что наблюдение за Полой из Венеции поставлено удовлетворительно, так что о выходе оттуда главных австрийских сил, если бы они пошли прибрежным фарватером к Катаро, итальянский флот узнает своевременно.
Что касается самой желательности для австрийцев такой попытки, адмирал Пини высказался совершенно определенно, что он в нее не верит, ибо для австрийцев это было бы самоубийством. «Они прекрасно все понимают, — сказал адмирал, — что выйти из Адриатики им может быть и удастся, но зато они уже никогда в нее не вернуться. Идти же на это, имея впереди лишь такую отдаленную и трудно достижимую базу как Дарданеллы, риск почти безграничный и не оправдываемый обстоятельствами. Да и какая Дарданеллы база, когда и одному «Гебену» вся наличная Турция для этой цели недостаточна, и он не может ни поправить повреждений, ни пополнить в нужном количестве топлива и запасов. Мы считаем, что австрийцы совсем не склонны жертвовать своими судами для интересов Турции, и это не заставят их сделать никакие немцы. Флот слишком дорогая вещь, чтобы ею оказывать такие рискованные любезности, даже союзникам».
В заключении адмирал прибавил, что высказывает мне не только личный взгляд, но и мнение своего начальника, то есть морского министра».
На это было мною отвечено, что на войне надо рассчитывать всегда на худшее, а потому мы должны считаться с возможностью появления в один прекрасный день австрийских дредноутов в Черном море, если только нет гарантии в абсолютной невозможности такого маневра. Адмирал еще раз подтвердил, что все меры ими будут приняты, и что герцогу Абруцкому посланы указания усилить бдительность.
На этом закончился мой первый разговор с этим адмиралом. Как Вам известно, итальянцы затем начали усиленно просить французов прислать им в Валону бригаду дредноутов. Просьба это, несомненно, имела двойную причину: во-первых, итальянцы боялись атаки на Валону со стороны суши и моря одновременно, и хотели быть вполне обеспеченными в превосходстве сил, и, во-вторых, чувствуя недостаточность своей разведки, боялись внезапного появления в южной Адриатике австрийского флота с целью прорыва, осознавая, что их главные силы могут не поспеть из Таранто.
Во время моего разговора с адмиралом Пини, бывшим как раз в этот период, он подтвердил мне сказанное уже раньше, прибавив, что пока они не имеют никаких мало-мальски достоверных сведений о приготовлениях австрийцев к выходу. Это было за несколько дней до отъезда адмирала на совещание союзников-адмиралов Средиземного моря на Мальте.
Адмирал герцог Абруцкий
Пока происходило это совещание, я был в Таранто, где был очень любезно принят командующим итальянским флотом герцогом Абруцким (принц Луиджи Амедео Савойский (Людвиг Амедей, принц Савойский, полностью: принц Луиджи Амедео Джузеппе Мария Фердинандо Франческо д’Аоста, герцог Абруцци — итал. principe Luigi Amedeo Giuseppe Maria Ferdinando Francesco d`Aosta, duca degli Abruzzi) (1873–1933), итальянский принц Савойской династии, путешественник, адмирал, в годы Первой мировой войны командовал Адриатическим флотом Италии). Он первым завел разговор о положении в Черном море, спрашивал, сколько наших дредноутов готово, и много ли прошло в Черное море неприятельских подводных лодок. На мое замечание, что нас беспокоит возможность появления в этом море австрийских дредноутов, герцог сказал следующее: «Я неоднократно уже слышал о таких разговорах, хотя не имею пока никаких указаний на желание или приготовления австрийцев предпринять что-либо подобное. Лично никогда не поверю, чтобы они решались покинуть Адриатику. Не забывайте, что после войны все мы будем разорены и нам не на что будет строить суда. Австрийцы, несомненно, желают сохранить имеемое, чтобы к концу войны оказаться с целыми и представляющими известную силу судами. Зная, что мы их караулим при выходе из Адриатики, и что Средиземное море во власти англо-французского флота, австрийцы никогда не рискнут идти на верное истребление и потерять на долго, если не навсегда, то положение средиземноморской державы, которое они сейчас занимают. Мы бы очень хотели, чтобы они вышли — это значительно облегчило бы нашу задачу и способствовало нашей цели — остаться полными хозяевами Адриатики. Но, к счастью, они не настолько неразумны, чтобы сами пошли в пасть к союзникам. Если хотите знать мое мнение по интересующему вопросу в кратких словах, то оно таково: выйти могут, но никогда уже не вернутся».
По возвращении из Таранто, я узнал решение союзных адмиралов: в случае поступление серьезных известий о намерениях или приготовлениях австрийского флота к выходу, сосредоточить в бухте Аргостоло, на острове Кефалония, союзный отряд линейных кораблей с целью воспрепятствовать австрийцам идти дальше, если они будут выпущены итальянцами из Адриатики. Очевидно, предложение Италии поставить в Валону французские дредноуты, не было удовлетворено, и было заменено выше указанной мерой. Имею основания думать, что вопрос о Валоне отпал потому, что Франция хотела поставить его на почве конвенции и предлагала следующее: так как в конвенции сказано, что по мере переход; итальянского флота в северную часть Адриатики его место займется остальными, подписавшими эту конвенцию, то французы предлагали итальянцам самим перейти в Валону из Таранто и занять их место в этом последнем. Но это была комбинация, на которую Италия не согласилась, попросту замолчав дело.
Как бы то ни было, решение союзных адмиралов все-таки улучшило дело, так как создало новое серьезное препятствие на пути австрийцев. Трудно ожидать, чтобы можно было прозевать австрийцев из четырех мест одновременно: из Бриндизи, Таранто, Валоны и Аргостоло.
В самом конце марта, когда в итальянском морском генеральном штабе появились агентурные сведения о приготовлениях в австрийских портах к выходу в море (мой рапорт от 7/20 апреля сего года № 1740), я узнал, что из Венеции в Валону переведены три броненосных крейсера. Эта мера, конечно, вызвана все теми же соображениями, то есть устройством завесы и преграды в южной части Адриатики и в прилегающей к ней части Средиземного моря.
Фактически, положение сейчас выходит следующее:
В Венеции сейчас преимущественно миноносцы и подводные лодки, в Бриндизи — 2-ая эскадра, состоящая из линейных кораблей «Рома», «Наполи», «Реджина-Елена» и «Виктора-Эммануэле», четырех английских легких крейсеров, четырех итальянских, около 25-ти эскадренных миноносцев (половина французских), и около 20-ти подводных лодок (итальянских, французских и английских).
Новый итальянский дредноут «Андреа Дориа»
В Таранто стоит 1-я эскадра, состоящая из пяти дредноутов (шестой — «Дория» скоро вступает в строй, так как заканчиваются пробы), четырех английских линейных кораблей, итальянского линейного корабля «Реджина Маргерита», около 12-ти эскадренных миноносцев, старых легких крейсеров и нескольких подводных лодок (точного числа не знаю).
В Валоне наверное находятся три броненосных крейсера, упомянутые выше, и может быть два из типа «Ферручио» и «Карло Альберто». Это последнее постараюсь проверить. Они были во время эвакуации, теперь же не имею об них сведений.
Такая дислокация, прибавив к ней союзный отряд в Аргостало, несомненно, указывает на желание или встретить австрийцев при выходе из Адриатики, или же поставить между двух огней, считая, что 2-ая эскадра из Бриндизи не успеет вовремя прийти. В этом последнем случае она предназначается для задержания австрийцев, если бы они пожелали вернуться, до подхода главных сил из Таранто и Аргостоло.
Если сравнить вышеприведенную дислокацию с бывшей в августе, то видна перемена в смысле отказа от действий в северной Адриатике и переноса операции на юг.
Таковы в общих чертах меры, принятые итальянцами против возможного выхода австрийцев. Они показывают, что итальянцы сами осознают недостаточность своей разведки и потому отказались от надежды захватить австрийцев где-нибудь около их портов, так как никогда не смогут получить своевременно известий о выходе их в море.
Говоря про недостаточность разведки, имею в виду главным образом воздушную, ибо другой, из опасения подводных лодок, фактически почти не существует, секретная агентура хоть и есть, но плохая, устроенная на слишком экономичных началах, и дает сведения скудные и зачастую запоздалые.
Что касается воздушной разведки, то она сейчас находится в итальянском флоте в состоянии довольно рудиментарном, хотя наблюдение за Полой из Венеции еще ведется, так как этот район был сначала поставлен на первую очередь, и на него ушли все имевшиеся летчики и аппараты. Кроме того, там помогают итальянцам французы. В остальных районах разведка очень плоха, или, вернее сказать, фактически почти не существует.
Однако за это дело принялись довольно энергично: заказали много аппаратов, и школы для летчиков в Венеции и в Таранто работают полным ходом. Предположено иметь целую сеть станций по всему побережью Адриатики для защиты прибрежных пунктов от воздушных набегов неприятеля. При мне в Таранто авиационная школа работала полным ходом, причем состав обучающихся одновременно был: 12 офицеров и 50 унтер-офицеров, которых также подготовляют на должности самостоятельных летчиков. Конечно, пока заказанные аппараты еще не совсем готовы, и летчиков для надобностей всей службы недостаточно, нельзя ожидать улучшения в деле воздушной разведки, но дело можно считать налаженным. Между прочим, заказаны новые аппараты итальянского инженера-механика Брешани, от которых ожидают очень многого. Это большие, очень устойчивые аппараты с тремя моторами по 160 сил каждый, поднимающие до 1,5 т полного груза. Этот тип, вместе с типом Капрони, по отзывам специалистов-французов, очень хороши.
Разбирая вопрос о возможности выхода австрийского флота, ко всему вышеприведенному надо прибавить следующее: по существу, Италии выгодно выпустить австрийцев из Адриатики, если бы они на это решились. Выпустив их, итальянцы этим самым гарантируют господство в этом море, так как вернуться туда австрийцам будет очевидно трудно. Кроме того, с выходом австрийцев в Средиземное море, они окажутся в сфере действий англо-французского флота, который поможет итальянцам их уничтожить.
Этим объясняется, почему здесь с таким беспокойством относятся к возможности австрийского выхода. Поэтому, на все итальянские уверения, что они сделают все возможное, чтобы ему воспрепятствовать, надо относиться довольно скептически. Итальянцы делают искренне только то, в чем лично заинтересованы. На все наши вопросы и предупреждения, они, конечно, будут давать ответы, вроде приведенных выше, и будут обижаться, если мы слишком часто будем им надоедать, считая такие запросы и напоминания недоверием к их готовности и организации.
Действительно серьезным обеспечением невозможности для австрийского флота появиться в Средиземном море и пройти к Дарданеллам, будет поэтому принятие соответствующих мер остальными союзниками, более искренне заинтересованными. Казалось бы, что англо-французский линейный флот в Средиземном море не имеет других противников, кроме того же австрийского флота, а потому мог бы обеспечить нам недопущение его через Средиземное море к Дарданеллам.
Необходимо добиться от Англии и Франции соответствующей дислокации их линейного флота, бдительного надзора за Дарданеллами и самим тщательно следить за Босфором. Никакими уговорами и предупреждениями не заставить Италию изменить точку зрения, ибо для нее лично она правильна, а практика показывает, что Италия делает искренне и добросовестно лишь то, что соответствует её интересам.
Вышеизложенную точку зрения Италии на выход австрийского флота из Адриатики считаю долгом особенно отметить Вашему Сиятельству, так как она неоднократно высказывалась мне как здесь в штабе, так и командующим итальянским флотом в виде фразы: «Выйти могут, но назад не вернутся».
Не имею в настоящий момент сведений о том, состоялось ли сосредоточение в бухте Аргостало англо-французского отряда, знаю лишь, что эта бухта занята союзным отрядом. Если оно не состоялось – необходимо его ускорить, так как лишние препятствия на пути австрийского флота в Средиземное море конечно весьма полезны.
Заканчивая настоящее письмо, нахожу необходимым еще раз отметить, что целью его было совсем не желание доказать, что итальянцы в данном случае не искренние союзники, а лишь осветить теперешнее положение в Адриатике и необходимость принятия другими союзниками (Францией и Англией) мер к большему обеспечению от прорыва австрийского флота.
Со своей стороны, вполне разделяю взгляд герцога Абруцкого на крайнюю маловероятность такого выхода, и соображения, высказываемые им по этому поводу.
Полагаю, что положение австрийского флота аналогично положению германского по отношению к английскому. Как Германия, так и Австрия будут стараться сохранить свои флоты до последней возможности, пока же не видно тех обстоятельств, которые заставили бы их изменить такую точку зрения».
Материал подготовлен к публикации (в том числе иллюстрациями) Леонидом Кирилашем (Запорожье).