Йозеф СИКОРА (родился в 1891 году) — словак, член КПЧ с 1945 года (ранее был членом КПЧ в 1922–1937 годах). В 1915 году попал в плен к русским. В 1917–1922 годах служил в Красной гвардии и в Красной Армии. После возвращения в Чехословакию в 1922 году работал на заводе «Кобург» в Трнаве. В 1928–1937 годах жил и работал в СССР. В 1937 году снова возвратился в Чехословакию. До 1949 года работал на заводах в Трнаве.
В 1961 г. в Москве вышел сборник воспоминаний словацких красноармейцев — участников Великой Октябрьской социалистической революции и гражданской войны в СССР. Для тематики этого сайта интересна та часть их воспоминаний, которая относиться к предвоенному периоду, Первой мировой войне и пребыванию в российском плену. Естественно, бывшие бойцы «красной гвардии» часто сгущают краски, но все же, как кажется, они не так далеко уходят от истины, как современные историки.
Публикуется с незначительными сокращениями.
Когда я с грехом пополам окончил начальную, или, как ее тогда в Словакии называли, «пастушечью», школу, получив ничтожные знания по арифметике и еще более ничтожные по венгерскому языку, отец отправил меня на учение в кузницу. В те времена учеников называли мучениками, и это была горькая правда. Я тоже был мучеником. И хотя кузнец был мой шурин, он не жалел меня и частенько угощал подзатыльниками. Работать приходилось с пяти утра до девяти вечера, а кормили нас плохо.
По заключенному со мной договору мое учение окончилось через три года, в 1909 году. Позднее я работал подручным мастера в разных местах, потом в Вене и, наконец, в Будапеште на пивоваренном заводе. Приходилось соглашаться на любую работу, лишь бы не быть безработным. В рабочей среде я впервые узнал о социалистическом движении и вскоре сам вступил в социал-демократическую партию Венгрии. В те времена, в 1911 году, на заводах Венгрии рабочий день доходил до двенадцати часов и даже более и первоочередной задачей венгерских социал-демократов была борьба за восьмичасовой рабочий день. Я помню массовую демонстрацию, которую организовали социал-демократы. В солнечный весенний день рабочие будапештских заводов вышли на улицы с красными флагами, требуя восьмичасовой рабочий день. Мы шли в колоннах по Будапешту. Вдруг на одной из улиц нас остановили полицейские и предложили разойтись. Мы, конечно, и слышать об этом не хотели, желая во что бы то ни стало попасть к зданию парламента. Между тем жандармы вызвали себе на подмогу конный отряд полиции («конная полиция» была той же жандармерией — здесь и далее примечания курсивом серого цвета Адаменко Д.В.). Получив поддержку, полицейский начальник снова потребовал, чтобы мы немедленно разошлись. Но так как мы не сделали этого, он отдал приказ разогнать колонну. Полицейские бросились на рабочих и начали их избивать. Лошади топтали людей. Было много раненых и даже убитых. Попало и мне. Полицейский ударил меня по голове тупой стороной сабли, да так сильно, что она гудела потом месяца три. К врачу никто из участников демонстрации не обращался, опасаясь доноса. Восьмичасового рабочего дня добиться так и не удалось.
В 1912 году меня призвали на военную службу. Служил я в 19-м егерском батальоне. Весной 1914 года был послан учиться на пулеметчика, а после должен был пройти специальный курс подковки лошадей (все пулеметное имущество перевозилось вьючными лошадьми, поэтому в пулеметном взводе должен был быть специалист-кузнец). Пулеметы изучить я успел, а вот освоить подковку мне так и не пришлось. Началась война. Его величество император Австро-Венгрии призвал своих подданных стать под его знамена и грудью защищать границы империи. Мне, уже находившемуся на службе, не пришлось долго ждать. Наш полк (видимо после пулеметных курсов Йозеф был направлен в пулеметную команду пехотного полка) был послан на фронт одним из первых.
Фронтовую жизнь описать довольно трудно. Скажу одно: она была настолько ужасна, что мне даже не хочется вспоминать об этом. Голод, грязь и вши нас мучили гораздо больше, чем атаки и снаряды русских.
Помню, когда мы, голодные, съели консервы из своего неприкосновенного запаса (т. н. «железный рацион» — Eisenportion — 2 банки мясных консервов по 700 гр. каждая), что было категорически запрещено, офицеры приказали связать нас и запереть в карцер. Некоторые попадали даже в военную тюрьму.
13 сентября 1915 года под Тарнополем я вместе с несколькими другими солдатами решил перейти к русским. Никому не хотелось умирать с голоду и еще меньше — за императора.
Вскоре нам удалось осуществить задуманное. Когда русские взяли нас в плен, они прежде всего спросили, не голодны ли мы. Видно, им уже приходилось иметь дело с австрийскими солдатами. Здесь, в плену, многие из нас впервые, с тех пор как попали на фронт, наелись досыта.
Из сборного пункта пленных нас отправили в Киев. Там уже собралось несколько тысяч пленных австро-венгерских солдат. На такую уйму голодных желудков здесь, конечно, не рассчитывали, и питания не хватало.
Из лагеря каждый день поезда с пленными уходили дальше, на восток. Я и мой друг Лайош Киш из города Нове-Замки попали в город Николаевск, Самарской губернии (ныне город Пугачев).
В Николаевске мы жили в лагере для военнопленных в бараках. Кормили нас досыта. Но не успели отрасти наши бороды, как нам пришлось покинуть этот лагерь. Дело в том, что пленных распределили на работу в зависимости от специальности. Я до войны одно время работал шофером, и меня послали к какому-то царскому генералу.
В 1916 году в Николаевске я вступил в «дружину» — так называли тогда в России созданную из чехословацких пленных воинскую часть. Но на фронт я ни в 1916, ни в 1917 году не попал.