Самые лучшие броненосцы береговой обороны

---

Звонимир Фрифогель
Николай Митюков

(Так как в оригинале статьи фотографии были плохого качетсва, они заменены другими. — Здесь и далее примечания серым цветом Д. Адаменко)

[34] Летом 1917 г. австрийское командование решило для поддержки приморского фланга своих войск перевести в Триест броненосцы «Вин» и «Будапешт». И поэтому, когда началась битва у Капоретто, тяжелые орудия австрийских кораблей оказали в ней решающее значение. Но находящиеся на переднем крае броненосцы оказались заманчивыми целями для молодых и честолюбивых итальянских офицеров, служивших на флотилиях торпедных катеров. В ночь с 9 на 10 декабря миноносцы 9 PN и 11 PN вывели на буксире из Венеции два катера MAS 9 и MAS 13 и на расстоянии 10 миль от Триеста выпустили их в самостоятельное плавание. Под покровом темноты и тумана катера своим ходом смогли проникнуть через защитные ограждения бухты и войти на внутренний рейд. Здесь в бухте Мючиа и стояли обе австрийские цели. Командир MAS 9 капитан-лейтенант Луиджи Риццо выбрал ближайшую цель, поручив своему подчиненному лейтенанту Андреа Феррарини на MAS 13 атаковать более удаленную. Взревели моторы, и катера устремились в атаку. В 2:30 ночи два взрыва известили итальянских моряков, что торпеды MAS 9 достигли своей цели. Через некоторое время последовали еще два взрыва, но результаты их итальянцы, уходившие на полной скорости, уже не видели.

Для австрийцев атака стала полной неожиданностью, но следует отдать им должное, сориентировались они быстро. Когда броненосец «Вин» поразила торпеда, быстро нарастающий крен даже пытались выровнять контрзатоплением. Но все оказалось тщетным — старый корабль просто не был приспособлен для подобных манипуляций, а потому уже через пять минут после взрывов он опрокинулся и ушел под воду. Его коллеге «Будапешту» повезло больше — итальянские торпеды взорвались у мола базы гидроавиации и потому не нанесли ему ни малейшего вреда.

В эту ночь австрийский флот потерял 32 моряка убитыми и 17 ранеными. Несмотря на весьма проблематичную ценность «утопленника», австрийские службы незамедлительно начали спасательные работы, быстро установившие, что, хотя было два взрыва, корабль погиб от одной-единственной торпеды. Отсутствие противоторпедной защиты просто не оставило ему никаких шансов на спасение…

Победа над итальянским флотом при Лиссе (в 1866 г.) показала, что дела у австрийского флота не так уж и плохи, как считали скептики. Поскольку Австрийская империя выходила лишь к побережью относительно спокойного и небольшого по размерам Адриатического моря, единственным типом ударного корабля империи стал броненосец береговой обороны. Поэтому, сравнивая австрийские броненосцы с кораблями этого класса той же Италии, казалось, что у первых нет никаких шансов. Но адмирал Тегетгоф доказал обратное. Так вынужденная мера, позволявшая кроме того экономить средства и без того небольшого бюджета, оказалась возведена в абсолют. А появившиеся вскоре идеи французской «молодой школы» подвели под вынужденную меру еще и теоретическую базу. Вот уж, действительно, ничто так не постоянно, как временное!

В 1880-х австрийские приверженцы «молодой школы» (направление в военно-морской теории в конце XIX — начале XX вв. Предполагала отказ от достижения превосходства в броненосцах и делала ставку на малые корабли, вооружённые торпедами, а также на крейсера, истребляющие морскую торговлю противника и тем самым подрывающие его экономический потенциал) и главнокомандующий флотом адмирал Максимилиан Штернек фон Эренштейн нашли, казалось бы, нужное «решение» по увязке ограниченных возможностей бюджета с усилением своего флота до такой степени, чтобы он соответствовал мировым вызовам. Оно виделось в «эльсвикском» типе крейсера, отправной точкой в котором считалась чилийская «Эсмеральда», построенная Джорджем Ренделом на верфи Армстронг. Крейсер защищался лишь броневой палубой и нес два крупнокалиберных и шесть средних орудий. Австро-венгерские [35] «новые веяния» выразились в двух подобных крейсерах типа «Кайзер Франц Йозеф I» (оба корабля этого типа были построены после трех кораблей класса «Монарх» и учитывали опыт эксплуатации последних). Кстати, моряки, которым непосредственно пришлось плавать на этом продукте компромиссов, прямо прозвали бронепалубные крейсеры «жестяными банками Штернека».

Парадокс данной ситуации заключался в том, что сам Штернек разработал целую доктрину береговой обороны в открытом море. По его мнению, для обеспечения надежной обороны берегов надо «всего лишь» не допустить к ним неприятеля. Возможность создания эффективной обороны на основе флотилий многочисленных мелких и дешевых миноносцев, да и вообще идеи «молодой школы», пришлась по душе в правительстве, но как профессионал своего дела и герой Лиссы Штернек понимал, что устойчивость легким силам могут придать только броненосцы, которые парламентарии упорно отказывались финансировать. К счастью, в этом вопросе он нашел полное взаимопонимание со вторым человеком во флоте вице-адмиралом Максимилианом фон Питтнером, благодаря настойчивости которого австрийский флот таки пополнился броненосцами нового поколения.

Наконец, после пламенной речи главкома на заседании Рейхстага (парламент Австрийской империи), в которой, кроме прочего, он указал на растущую силу итальянского флота, потенциального противника австрийцев, парламентарии проголосовали за два новых броненосца. Так, спустя восьмилетний перерыв после «Тегетгофа» (казематный броненосец постройки 1878 г., который был переименован в «Марс» в 1912 г. после спуска на воду дредноута «Тегетгоф» класса «Вирибус Юнитис»), австрийцы получили возможность построить два новых однотипных броненосца. Но, как оказалось, трудности с финансированием на этом не закончились, и в итоге, при сведении дебита с кредитом, второй броненосец получился уменьшенной копией первого.

25 января 1884 г. на казенной верфи в Поле заложили киль первого броненосца, названного «Кронпринц Эрцгерцог Рудольф», а 12 ноября того же года на частной верфи Сан Рокко в Триесте — второго — «Эрцгерцог Фердинанд Макс». Свои наименования корабли получили в честь сына императора Йозефа I наследника престола  Рудольфа, покончившего с собой в  1889 г., и брата монарха, убитого повстанцами в 1867 г., бывшего короля Мексики Максимилиана I. 6 июня и 14 апреля 1887 г. корабли сошли на воду. В ходе постройки наименование второго корабля посчитали не соответствующим текущим политическим мотивам и его переименовали в честь супруги Рудольфа — «Кронпринцесса Эрцгерцогиня Стефани». В результате всех манипуляций корабли отличались между собой размерами, бронированием, артиллерией и примененными механизмами. Впрочем, в последнем было и положительное качество — австрийские моряки получили возможность составить свое личное представление о преимуществах и недостатках каждого технического решения.

Впервые в австрийской практике корпуса броненосцев были полностью стальные. Их строили по поперечно-продольной схеме набора с двойным дном и очень неплохим разделением на водонепроницаемые отсеки. Несмотря на довольно крупные размеры, корабли должны были сохранять плавучесть даже при затоплении двух соседних отсеков. Второй общей инновацией стало применение барбетной схемы расположения орудий главного калибра (до этого, слепо копируя опыт Лиссы, австрийцы строили исключительно казематные броненосцы). Обращает на себя внимание, что все установки кораблей были одноорудийными, несмотря на зарубежный опыт применения двухорудийных барбетов. Разумеется, имея последующий опыт, критиковать легко, но в австрийском морском штабе вполне разумно рассудили, что при развитии уровня механизации того времени, скорострельность при обслуживании одного орудия получается выше, чем двух, из-за обилия личного состава, который неизбежно будет мешать друг другу в такой ответственной операции. А кроме того, австрийская промышленность просто еще не имела опыта создания двухорудийных установок тяжелого калибра. Поэтому «Стефани» получила два одноорудийных барбета с 305-мм орудиями, стоявшим бок о бок в носовой части, а «Рудольф» два точно таких же барбета и еще одиночный барбет в кормовой.

Впервые во флоте броненосцы получили и мощный средний калибр в виде 150-мм орудий. Но схема их расположения снова различалась. Если главный и 120-мм средний калибр «Рудольфа» находился на одной палубе, то у «Стефани» 150-мм пушки стояли на палубе ниже главных. Кстати, также впервые в австрийском флоте, броненосцы получили «длинные» орудия главного и среднего калибра — с длиной ствола 35 калибров. Ложкой дегтя во всех эти эпитетах «впервые» стало то, что поскольку фирма «Шкода» пока не могла самостоятельно производить ни тот ни другой калибр, вся артиллерия была заказана у фирмы Круппа.

Поскольку прогресс не стоит на месте, броненосцы, кроме всего прочего, стали и первыми австрийскими кораблями со стале-железной броней, или, как ее называли в военно-морских справочниках того периода, броней-компаунд. Но если у «Рудольфа» главный пояс доходил лишь до барбетов, прикрывая менее половины длины ватерлинии, заканчиваясь траверзной переборкой, то на «Стефани» он был сплошной от штевня до штевня. Разумеется, неизбежным условием этого стало снижение его максимальной толщины и ширины. Поверх пояса шла броневая палуба, примыкавшая к верхней кромке пояса. У «Рудольфа» за пределами «броневой коробки» она имела скосы, уходившие под ватерлинию. И снова, по моде того времени, у обоих броненосцев артиллерия среднего калибра, кроме бронированных щитов, защиты более не имела.

Относительно силовой установки «Рудольфа» ряд военно-морских справочников указывают, что он получил машины тройного расширения. Если это так, то это было бы еще одной инновацией австрийских корабелов. Но на самом деле корабль получил машины собственно австрийского производства двойного расширения системы компаунд. На сей раз австрийские моряки вполне резонно решили получить апробированное, пусть и не совсем прогрессивное, решение, и в общем-то не прогадали — за все время службы каких-либо серьезных проблем с машинами на броненосце не возникало. А вот [36] «Стефани» таки обзавелась машинами тройного расширения, но, увы, не отечественными, а британскими, производства известной фирмы «Моделей». Пар для машин подавался от десяти цилиндрических котлов, что давало возможность обоим кораблям развивать до 16 узлов.

«Кронпринц Эрцгерцог Рудольф» и «Кронпринцесса Эрцгерцогиня Стефани» стали также первыми безрангоутными австрийскими броненосцами, хотя первоначальный проект и предусматривал полное парусное вооружение.

Несмотря на ряд недостатков и архаичность определенных элементов, австрийцы в итоге получили два неплохих броненосца береговой обороны, что и требовалось техническим заданием. А в июне 1890 г. оба корабля выполнили свою первую дипломатическую миссию — участвовали в совместных маневрах с германским флотом на Балтике и Северном море. Впрочем, судьба обоих кораблей не изобиловала яркими эпизодами, и на фоне рутинных заданий и маневров можно выделить лишь участие «Кронпринцессы Эрцгерцогини Стефани» в блокаде острова Крит во время кризиса 1897 г. Кстати, за блестящее выполнение своих обязанностей командир броненосца капитан 1-го ранга Книсслер был удостоен ордена Железной Короны. А уже на следующий год оба броненосца вывели в резерв. Хотя они номинально числились броненосцами береговой обороны, фактически уже в 1910 г. «Рудольф» стал плавучей казармой, а «Стефани» — блокшивом (старое, несамоходное судно или баржа, оставленное в гавани для помещения на нём лазарета, таможенного пакгауза, тюрьмы, склада и других служб). Уже буквально под занавес своей карьеры «Рудольф» отметился в знаменитом восстании в Катарской бухте, а кроме того, после войны он получил известность тем, что стал самым крупным кораблем независимой Югославии «Кумбор», единственным броненосцем за всю ее историю.

Но вернемся в 1891 г. После вступления «Кронпринца Эрцгерцога Рудольфа» и «Кронпринцессы Эрцгерцогини Стефани» в строй потребовалось определить пути дальнейшего развития флота. В видении Штернека ядро должны были составить четыре новых броненосца, которые позволили бы окончательно заменить броненосцы-ветераны с центральной батареей. Три уже построенных к этому времени больших крейсера являлись бы отдельной эскадрой, способной поддержать главные силы в бою. Из старых броненосцев для «работы» с новыми линкорами рассматривались (и то в течение очень непродолжительного времени) лишь модернизированный «Тегетгоф» и «Рудольф» со «Стефани». По концепции Штернека, флоту требовались по три эскадры из трех броненосцев, двух крейсеров, четырех эсминцев и 24 миноносцев. В 1891 г. из наличного состава могли быть сформированы только две эскадры, третью еще предстояло создать заново. Сам Штернек видел в роли ядра флота броненосцы береговой обороны по 3 800 т. И за нее еще предстояло побороться с… эрцгерцогом Альбрехтом, главным инспектором армии, считавшим большой флот обузой для страны и не желавшим одобрять постройку новых броненосцев. Таким образом, морякам пришлось искусственно называть новые боевые единицы «броненосцами береговой обороны», и эта классификация была узаконена официально.

По мере проектирования новый австро-венгерский броненосец типа «Монарх» превращался из 3 800-тонного корабля с тремя 240-мм и четырьмя 150-мм орудиями, сначала в 4 900-тонный с 4 240-мм и 6 150-мм, а затем, по мере увеличения наступательных возможностей и бронирования, в 5 600-тонный.

Строительство кораблей было одобрено в мае 1892 г., и этому способствовала не только напористость моряков, но и сложная политическая ситуация. В 1892 г. между Германией, Италией и Австро-Венгрией был заключен Тройственный Союз. Германский канцлер Отто фон Бисмарк стремился сохранить хорошие отношения с Российской империей, однако из-за недальновидности Вильгельма II Россия «подала руку дружбы» Франции, с которой в 1892 г. заключила «Alliance Military Convention» (Антанта). Ответом Австро-Венгрии на этот Альянс и стали «Монархи», призванные защитить Адриатику от каких-либо французских или русских посягательств.

Кроме того, неожиданному решению строить сразу три однотипных броненосца способствовала и относительная дешевизна проекта. Броненосец «Кронпринцесса Эрцгерцогиня Стефани» (даже после значительного снижения стоимости по сравнению с «Кронпринц Эрцгерцог Рудольф») все равно обошелся казне в 8,9 млн крон (в сегодняшней валюте — это почти 70 млн долларов США). Крейсер «Кайзерин Элизабет» стоил 5,5 млн крон ($43 млн), броненосный крейсер «Кайзерин унд Кёнигин Мария Терезия» — 7,5 млн крон ($60 млн). А головной броненосец береговой обороны в 4 900 т предполагалось «втиснуть» в 5,6 млн, что по стоимости было практически равнозначно «эльзвикскому» крейсеру. Как говорится, предложение, от которого невозможно отказаться. Однако, по мере работы над улучшением проекта и поднятия планки водоизмещения до 5 600 т, цена подросла сначала до 6,4 млн крон, а в результате вошедшие в строй корабли стоили от 9,75 до 10 млн крон каждый.

Скупой платит дважды, ведь финансовая сторона, безусловно, сказалась на «ужатии» размеров австро-венгерской тройки. Их 5 600 т не шли ни в какое [37] сравнение с построенными в тот же период британскими «Ройял Соверенами» и «Маджестиками» (14 400 и 15 140 т, соответственно), или итальянскими типа «Амиралиоди Сан Бон» (10 000 т). Однако сравнивать их с океанскими броненосцами не совсем корректно. Австрийцам и не требовалось ходить куда-либо далее Адриатики или восточного Средиземноморья. И, разумеется, под стать их скромному водоизмещению был главный калибр — 240-мм, сравнимый лишь с германскими одногодками типов «Кайзер» и «Виттельсбах». Хотя флоты Великобритании, США, Франции переходили к главной артиллерии в 305,330 и даже 343-мм, итальянские союзники, которых не переставали рассматривать в качестве основных противников по Адриатике, имели «Сан Бон» и «Эммануэле Филиберто» с 254-мм артиллерией, вполне сравнимою с австрийской, но были значительно крупнее и быстроходнее, хотя и уступали в бронировании.

Более скромные размеры «Монархов» по сравнению с их зарубежными аналогами имели и неприятное последствие. Полубак броненосцев сильно заливался практически при любой погоде, за исключением, может быть, лишь полного штиля, что сильно ограничивало возможности носовой башни и значительно снижало условия обитаемости.

Для постройки корпуса использовалась мартеновская сталь. На протяжении двух третей корпуса шло двойное дно, поднимавшееся от киля до стрингера, лежавшего чуть выше ватерлинии. Для своего времени «Монархи» считались весьма неплохо спроектированными в смысле непотопляемости. 142 водонепроницаемых отсека находились под броневой палубой, выше — еще 13 отсеков. На момент строительства подобное разделение считалось вполне достаточным, чтобы избежать участи печально известной «Виктории», но, например, уже всего через каких-то полвека линкоры увеличивают их на порядок (так, на «Нагато» их было 865, а на «Ямато» — 1 065!). Однако и такого деления иногда оказывалось мало для предотвращения опрокидывания. Один из врожденных дефектов австрийских броненосцев, впрочем, как почти и всех их современников, состоял в единственной продольной переборке, проложенной по диаметральной плоскости, шедшей на протяжении машинного и котельного отделений. Если последние с одного борта заполнялись водой, опрокидывание становилось неизбежным! Другая порочная практика того времени состояла в наличии «водонепроницаемых» дверей. Поскольку как-то управлять ими вообще не представлялось возможным, общий успех в борьбе за живучесть практически всегда определялся условием, оказались эти двери задраены вовремя или нет. В целом, потеря «Вина» во время мировой войны лишний раз доказала, сколь несовершенна была подводная защита, не сумевшая предотвратить потерю корабля даже от попадания единственной торпеды небольшого калибра.

Несмотря на формальную однотипность, корабли различались в деталях. Так, «Монарх» и «Вин» несли по пять цилиндрических котлов, в то время как «Будапешт» получил 16 новомодных котла системы Бельвиля, закупленных у британской фирмы «Моделей». Пар, производимый в них, запитывал две вертикальные машины тройного расширения, которые должны были дать 6 000 л.с. при естественной и 8 500 л.с. при формированной тяге. И если для «Монарха» и «Вина» надежды на эти показатели вполне оправдались, то «Будапешт» на испытаниях смог достичь 9 180 л.с. В результате, если максимальная скорость первых двух составляла 17,5 уз., то он стал самым быстроходным из всей тройки со своими 17,8 уз.

Традиционно считается, что выдающие показатели австрийских броненосцев береговой обороны были достигнуты, принеся в жертву автономность. Но это глубоко не так. Емкость угольных ям «Монархов» составляла 500 т, но обычно корабли принимали до 457 т угля или 444,7 т прессованных угольных брикетов. Автономность при полном запасе составляла 2 200 миль на скорости 12 уз. или 3 500 миль на крейсерской скорости в 9 уз. Для сравнения, современные «Монархам» французские броненосцы, несмотря на гораздо более солидные размеры, несли примерно такие же запасы угля («Бреннус» с 11 000 т водоизмещения — 550 т, «Жемапес» с 6 000 т — 350 т), вследствие чего их радиус действия был намного меньше. Впрочем, причины этого шага были весьма прозаичными — как французы, так и британцы имели на Средиземноморье гораздо больше угольных станций, чем императорский и королевский флот.

Еще на стадии проектирования австрийцы большое внимание уделили бронированию. Были проведены сравнительные испытания броневых плит толщиной 270 мм от различных производителей: германских «Дилинген» и «Круп», английских «Виккерс» и «Кэммел» и австрийской «Витковиц». При этом «Дилинген», «Кэммел» и «Витковиц» представили гомогенные стале-никелевые плиты, «Крупп» — гарвеизированную стапе-никелевую плиту, а «Виккерс» — по одной гомогенной и гарвеизированной плите углеродистой стали. Неожиданно для всех победителями оказались гомогенные плиты «Виккерса» и «Витковиц», поскольку изначально предполагалось превосходство гарвеизированной стали. Для австрийцев это стало знаковым событием, означавшим, что отечественный производитель вполне приблизился по качеству к лучшим мировым «брендам». Весьма кстати это известие пришлось и для [38] бюджета, т. к. пропадала необходимость заказывать броню за границей.

Кстати, многие источники, включая мемуары самого Хэйварда Гарвея, утверждают, что на «Монархах» использовалась гарвеевская броня, но это не соответствует действительности — весь броневой материал поставил завод «Витковиц».

Главный пояс броненосца имел 2,1-метровую ширину, при стандартном водоизмещении 90 см пояса находилось над водой. На промежутке между башенными барбетами его толщина составляла 270 мм, непосредственно в районе барбета — 250 мм, далее к носу толщина падала сначала до 200 мм, потом до 150 и в итоге до 120 мм. На нижней кромке 270-мм пояс снижался до 180 мм. Над главным поясом на протяжении двух третей корпуса шел бронированный бруствер 60-мм толщины. Бронированная цитадель замыкалась 250-мм броневыми поперечными переборками. Батарея средней артиллерии, в отличие от «Рудольфа» и «Стефани», защищалась 80-мм бронированием. Башни главного калибра имели толщину 250 мм, барбеты — 200 мм. Главная броневая палуба имела максимальную толщину 60 мм за пределами бронированной цитадели и 40 мм внутри ее.

А вот в вопросе с артиллерией австрийцы вполне резонно решили обратиться за помощью к фирме Круппа, которая поставляла орудия для «Рудольфа» и «Стефани». Здесь следует заметить, что уже совсем скоро поставщиком артиллерии для всех боевых кораблей, всех калибров станет отечественная «Шкода».

21 октября 1893 г. было решено заказать для всех трех броненосцев 24-см/40 (цифра после косой черты указывает на длину ствола в калибрах) орудия образца 1889 г., однако в итоге на кораблях установили еще более современные 24-см/40 образца 1894 г. Этим шагом главный калибр австрийских броненосцев оказался стандартизован не только с кораблями своего флота (такие орудия стояли на крейсере «Кайзер Карл VI»), но и с главной мощью своего союзника — пятью броненосцами типа «Кайзер», пятью типа «Виттельсбах» и броненосными крейсерами «Фюрст Бисмарк» и «Принц Генрих». Главный калибр австрийских броненосцев, как и у их германских коллег, стоял в двух двухорудийных башнях.

Но на этом история с главным калибром броненосцев отнюдь не закончилась. Поскольку во время мировой войны корабли этого типа привлекались к поддержке приморского фланга армии, был разработан и претворен в жизнь весьма оригинальный проект по повышению огневой мощи безнадежно устаревших кораблей. Из армейских арсеналов флоту передали 380-мм гаубицу сверхвысокой мощности, имевшую армейскую маркировку №2 и собственное имя «Гудрун». В течение мая-апреля 1918 г. в Поле на «Будапеште» демонтировали носовую башню главного калибра и на этом месте открыто установили гаубицу. Таким образом, броненосец типа «Монарх» стал обладателем самого крупнокалиберного орудия за всю историю австрийского флота!

Впрочем, сами австрийцы считали эту меру временной, и все работы постарались свести к минимуму. Под размещение боезапаса приспособили носовые погреба, а так как существовавшие механизмы подачи просто не были приспособлены к подобного рода операциям, к погребу прорезали люк, а на верхней палубе установили обычный кран. 5 июня 1918 г. из гаубицы произвели три пробных выстрела. Затем, в канале Фазана, 6 августа последовали практические стрельбы. Дальность составила 13 км, однако 20-процентный результат попаданий по цели признали явно недостаточным. Дальнейшие испытания из-за нехватки боеприпасов прекратили и 11 октября гаубицу демонтировали.

А вот с поставкой остального вооружения вполне справились австрийские фирмы: по шесть скорострельных 150-мм орудий на каждый броненосец модели KruppC 91 с длиной ствола 40 калибров и десять скорострельных 47-мм с длиной ствола 44 калибра поставила фирма «Шкода»; 8-мм пулеметы — фирма «Шварцлозе»; 66-мм десантные орудия — фирма «Ухатиус».

Что касается условий обитаемости, то броненосцы стали существенным шагом вперед по сравнению с предыдущими австрийскими кораблями: так, матросы в кубриках впервые могли насладиться прелестями искусственной вентиляции. Но, несмотря на явный прогресс, по сравнению с иностранными флотами условия жизни на «Монархах» все равно были ужасными. Например, отсутствовали какие-либо помещения для отдыха, так что зачастую моряки покидали свои душные и тесные кубрики, ночуя на верхних палубах.

Броненосец «Монарх» (или линейный корабль «А», как его называли в течение проектирования) строился военно-морским арсеналом в Поле, а его собратья «Вин» («В») и «Будапешт» («С»)— верфью «Текнико Триестино Стабилименто» в Триесте. Первым, в 1897 г. вошел в строй «Вин», а год спустя к нему присоединились и два других броненосца. Частная верфь Триеста уложилась в более короткие сроки строительства, чем арсенал Полы, и поэтому все последующие линкоры Австро-Венгрии (за исключением дредноута «Сент Иштван», построенного в Фиуме) сходили со стапелей частных верфей.

Церемонию спуска «Монарха» лично посетил император Франц Йозеф I. Крестила корабль эрцгерцогиня Мария Тереза (супруга младшего брата императора — эрцгерцога Карла Людвига). Спуск состоялся в [39] воскресенье 9 мая 1895 г. — годовщину победы адмирала Тегетгофа при Гельголанде. А вот во время спуска «Вина» сложилась нетривиальная ситуация: на церемонии отсутствовал почетный гость — мэр столицы Австрии. Прежний глава города ушел из жизни в феврале 1894 г., а новый был избран только в сентябре 1895. Броненосец крестила графиня Килсманнсегг — жена губернатора Нижней Австрии. В отличие от «Вина», со спуском «Будапешта» проблем не возникло. Город Будапешт был представлен многочисленной делегацией во главе с мэром Каролай Ратом. А крестила корабль графиня Мэри Андраши— жена губернатора Фиуме. Не возникло даже проблемы в связи с болезнью адмирала Штернека, на церемонии его заменил вице-адмирал Херманн-Фрайхер фон Шпаун, впоследствии сменивший Штернека на посту главнокомандующего флота.

Как и «Рудольф» со «Стефани», тройка «Монархов» первое время после вступления в строй стала визитной карточкой Австро-Венгрии на международной арене. Но в отличие от них, даже со вступлением в строй броненосцев следующего поколения типа «Габсбург», «Монархи» продолжали эксплуатировались весьма активно, что, помимо всего прочего, явилось также причиной многочисленных происшествий.

1 июня 1897 г., во время практического плавания «Вина», группа матросов во время работы в угольном бункере решили использовать для освещения открытый огонь. Итог такого злостного нарушения техники безопасности не заставил себя долго ждать — произошел взрыв скопившегося угольного газа, при котором один матрос погиб, еще трое получили ранения. А броненосец после этого вынужден был стать на небольшой ремонт. Впрочем, этот инцидент не повлиял радикально на последующие планы командования и 26 июня «Вин» представил Австрию на грандиозном военно-морском параде в Спитхеде.

А 19 июля 1899 г., во время одного из выходов в море, «Монарх» таранил миноносец «Буззард», впрочем, и здесь полученные повреждения удалось быстро устранить.

Довелось в предвоенное время броненосцам поучаствовать и в реальных конфликтах. Так, «Вин» привлекался к блокаде острова Крит в 1897 г. В 1903 г., во время очередного ухудшения отношений с Турцией, сопровождавшегося убийством австрийских подданных, «Вин», «Будапешт», вместе с более новым броненосцем «Габсбург» и миноносцем «Магнет» провели больше месяца в Салониках, дулами своих орудий отрезвляя буйные головы от необдуманных действий. А 15 марта 1909 г. в связи с аннексией Боснии и Герцеговины все три броненосца вместе с остальными кораблями привели в состояние полной боевой готовности. Впрочем, ожидаемого австрийским МИДом политических демаршей не последовало, и уже 1 апреля экипажи кораблей вернулись к своему привычному распорядку.

Лишь с вводом в строй линкоров типа «Радецкий» стала очевидна слабость и устарелость «Монархов», и после этого они применялись в основном для учебных целей. Но даже в этой ситуации, в отличие от «Стефани» и «Рудольфа», «Монархи» выводились на длительное время в резерв исключительно для проведения очередной модернизации.

Начало мировой войны способствовало очередному пику активности уже порядком устаревших кораблей. С одной стороны, они были не такими уж и ценными, как более современные корабли, и ими вполне можно было с более старыми, чтобы решать реальные боевые задачи. Поэтому 1 августа 1914 г. всю тройку свели в 5-ю дивизию линейных кораблей. 11 августа дивизия пришла в бухту Каттаро и 13-го «Монарх» выпустил первый снаряд по черногорской батарее Кретак, став, таким образом, первым австрийским линкором, отрывшим в этой войне огонь по противнику. В последующие недели почти ежедневно броненосцы обстреливали черногорские позиции и главным, и вспомогательным калибрами.

Из всей тройки боевая карьера «Будапешта» оказалась самой насыщенной. 30 декабря 1915 г. корабль вместе с крейсерами «Кайзер Карл VI», «Новара» и «Асперн» вышел из Каттаро для поддержки «Гельголанда», ведшего бой с итальянцами крейсерами. Однако обменяться залпами с противником удалось лишь «Карлу». Старый и тихоходный «Будапешт» отстал, и, не сделав ни единого выстрела, вернулся обратно в Каттаро.

В январе 1916 г. началось австрийское наступление против Черногории, и по соглашению с командованием XIX армейского корпуса все три броненосца 5-й дивизии 8–10 января огнем своей артиллерии прикрывали и поддерживали действия сухопутных войску Ловчена.

8 января «Будапешту» пришлось противодействовать новейшим французским и итальянским пушкам в бухте Кукулжина. А поскольку дальность его артиллерии была явно маловата, угол возвышения орудий несколько увеличили затоплением отсеков противоположного борта и созданием искусственного крена. Поэтому в капитуляцию Черногории, последовавшей 12 января, броненосцы внесли существенный вклад.

Все три «Монарха» оставались в Каттаро вплоть до 1917 г., после чего «Вин» и «Будапешт» отозвали в Полу — потребовалось противодействие итальянским мониторам, оперировавшим в северо-западном секторе Адриатики. Два ветерана пришли в Триест 26 августа 1917 г. и в тот же день стали объектами многочисленных атак итальянских аэропланов. Австрийцы быстро сделали должные выводы, усилив ПВО кораблей установкой 7-см орудий (по одному на броненосец). И все-таки, несмотря на эти меры, 5 сентября «Вин» был поражен бомбой, попавшей в вываленную за борт шлюпку. Пострадала обшивка борта, затопило ряд отсеков, потребовался серьезный ремонт, и оба броненосца вернулись в Полу. Но уже 30 октября корабли снова были на переднем крае и огнем своей артиллерии поддержали наступление австро-венгерских войск. Следующей крупной операцией стали действия обоих броненосцев у Кортелаццо 30 октября. Корабли прикрывались девятью миноносцами, пятью тральщиками и взаимодействовали с тремя гидросамолетами, корректировавшими стрельбу броненосцев. Итальянские береговые батареи первыми открыли огонь по приближающимся австрийцам. Последние начали стрельбу с дистанции в 10 000 м, и продолжали сближаться, чтобы ввести в бой 150-мм орудия, в итоге подойдя всего до 6500 м.

Такой напор заставил итальянцев принять ответные меры. Из Венеции в море срочно вышли семь эскадренных миноносцев и три торпедных катера, для поддержки которых даже выделялись броненосцы «Амирапьоди Сан Бон» и «Эммануэле Филиберто». Хотя один из катеров из- за поломки мотора вскоре вернулся обратно, два других вышли в безрезультатную торпедную атаку на австрийцев. Получив от пилотов гидросамолетов сообщение о подходе итальянских броненосцев, австрийцы поспешили свернуть свою операцию и вернуться в Триест. «Вин» в ходе боя получил семь попаданий, но избежал серьезных повреждений. «Будапешт» также получил попадание с береговой батареи: снаряд ударил ниже ватерлинии, но броневой пояс пробит не был, и броненосец также практически не пострадал. Оба корабля потерь в личном составе не имели. Справедливости ради следует отметить, что и причиненный береговым батареям ущерб тоже оказался ничтожным. Но, опасаясь дальнейших австрийских обстрелов, итальянцы провели в ночь с 9 на 10 декабря свою известную ночную атаку Триеста, закончившуюся гибелью «Вина». А последней боевой операцией «Будапешта» (как, кстати, и всех броненосцев типа «Монарх») стал обстрел 19 декабря 1917 г. Кортелаццо вместе с линкором «Арпад» и легким крейсером «Адмирал Шпаун».

К 1918 г. «Монарх» остался единственным броненосцем 5-й дивизии в Каттаро, и, разумеется, он присоединился к мятежу матросов 1–3 февраля, вошедшему в советские учебники истории как «Революционное выступление австрийских моряков в бухте Каттаро». После подавления мятежа корабль разоружили и вывели в резерв, где он использовался как плавказарма для экипажей подводных лодок. Аналогично поступили и с «Будапештом» — после неудачных опытов с 380-мм гаубицей его также превратили в плавучее жилье.

31 октября «Будапешт» и 1 ноября «Монарх» оказались под контролем Национального Совета словенцев, хорватов и сербов, постановившего поднять на кораблях красно-бело-синие хорватские флаги. Впрочем, командир «Будапешта» лейтенант Мирко Пляйвайс отказался выполнить приказ и поднял над своим кораблем черногорский флаг. Но это мероприятие мало повлияло на дальнейшую карьеру кораблей. Оба старых броненосца продолжали использоваться как плавказармы. Кстати, во время визита британского подводного крейсера М1 «Монарх» даже послужил «англичанину» плавпричалом.

Согласно условиям послевоенного раздела австро-венгерского флота «Монарх» в 1920 г. подлежал передаче Великобритании, но та сочла более благоразумным продать этот весьма сомнительный трофей Италии, которая и пустила его на металл. В отличие от «Монарха», «Будапешт» сразу достался итальянцам, но так же, как и его собрат, фактически только для того, чтобы «пойти на иголки».

Таким образом, с появлением тройки типа «Монарх» австрийцы, казалось бы, получали пять современных броненосцев, но реально «Монарх», «Вин» и «Будапешт» настолько своими боевыми характеристиками превзошли предыдущие типы, что те незаметно ушли в тень. Сильное вооружение, высокая скорость, отличное бронирование и достаточный для Адриатики радиус действия броненосца сделал его, вероятно, одним из наиболее удачных броненосцев береговой обороны конца XIX в.

В этой связи весьма показателен факт, что несколько стран вышли на австрийцев с целью приобретения «Монархов» KruppC 91. Дальше всего эти переговоры зашли с Испанией.

В 1895 г. Испания, в преддверии конфликта с Соединенными Штатами делавшая попытки срочного увеличения своего корабельного состава, использовала династические связи (испанская королева-регентша в девичестве была австрийской принцессой) и попыталась приобрести корабли в Австро-Венгрии. Испанская военно-морская миссия посетила Полу и досконально осмотрела заинтересовавшие ее корабли — броненосцы «Кронпринцесса Эрцгерцогиня Стефани», «Вин» и «Будапешт». К сожалению, переговоры тогда зашли в тупик, поскольку на первых порах австрийцы были готовы предложить лишь всякое старье вроде фрегата «Шварценберг». В ходе дальнейших встреч стороны вроде бы пришли к соглашению относительно «Стефани», но в итоге, из-за прорыва в переговорах в Италии, испанцы сосредоточились на покупке там двух крейсеров типа «Гарибальди» («Кристобаль Колон» и «Педро де Арагон»), Впрочем, в этом была своя «сермяжная правда» — «Гарибальди» куда более соответствовали своими характеристиками главной ударной мощи — крейсерам типа «Инфанта Мария Тереза».

Но история «испанского следа» «Монархов» на этом не закончилась, слишком большое очарование осталось у испанской стороны от баланса его боевых качеств и умеренной стоимости. По своим характеристикам он серьезно превосходил даже модернизированные крейсеры типа «Инфанта Мария Тереза» с их двумя 240-мм и восемью 140-мм орудиями, будучи при этом дешевле почти в два раза! В результате, учитывая доброжелательность австрийской стороны, последовала передача испанцам чертежей броненосца и обещания технического содействия при их постройке. Поэтому после поражения в Испано-американской войне сразу четыре последовавшие одна за другой судостроительные программы предполагали строительство испанских «Монархов». Максимальная численность в наиболее амбициозных проектах доходила аж до 16 единиц! Однако все эти планы заканчивались одинаково: кортесы неизбежно накладывали вето на новое военное судостроение. Так что далее Австро-Венгрии «Монархи» так и не ушли.

---

Опубликовано в журнале «Наука и Техника» №8 (111) 2015 г.